Начало
Все, что может рука твоя делать, по силам делай...* * Книга Екклесиаста, 9,10. Тяжелая ли работа? Нет, вообще-то не такая уж тяжелая. Правда, он не привычен много ходить и взбираться по лестницам, но не физическая усталость больше всего одолевала Джорджа Криба, когда он приступил к своим новым обязанностям. Ему пришлось разносить чеки на пособие в негритянском квартале, и, хотя он вырос в Чикаго, об этом районе у него было самое смутное представление - только экономическая депрессия забросила его сюда. Нет, сама по себе работа не была тяжелой, во всяком случае, если сосчитать, сколько фунтов надлежало перенести и сколько футов отшагать, но он уже начал чувствовать ее бремя на своих плечах, осознавать ее неприятную особенность. Улицы и дома он находил легко, но нужные ему люди жили по каким-то другим, неведомым адресам, и он чувствовал себя подобно неопытному охотнику, который бессилен выследить хитрую дичь. А тут еще день выдался отвратительный - холод, осеннее ненастье, ветер. Но как-никак карманы его солдатской шинели были набиты не патронами, а чеками из плотной бумаги, в дырочках от сшивателя, совсем как перфорация для механического тапера. И на охотника он во..... Середина
- На это стоит поглядеть, - сказал Рейнор и вскочил с места. Он устремился к двери следом за секретаршей, но тут Криб спросил: - А кто она такая, эта Стейка? - Ее прозвали Кровавой Матушкой с Федеральной улицы. Она постоянный донор в больницах. Получает, кажется, по десять долларов за пинту крови. Конечно, это дело нешуточное, но она слишком уж задирает нос, про нее и про ее детей то и дело пишут в газетах. В тесной приемной собралась небольшая толпа, служащие и клиенты, разделенные фанерным барьером, а Стейка то орудовала утюгом, то с грохотом швыряла его на металлическую подставку и кричала хриплым мужским басом: - Мои папа-мама приехали на пароходе в четвертом классе, и я родилась у себя дома, в Роби на озере Гурон. Я не какая-нибудь там вонючая иммигрантка. Я гражданка Соединенных Штатов. А мой муж ветеран, его отравили газом во Франции, и легкие у него тоньше папиросной бумаги, он даже в уборную сам не может сходить. У меня шестеро детей, я их одеваю и обуваю, кровью своей за это плачу. Даже вшивый беленький воротничок и тот обходится в две капли крови; за обрывок москитной сетк..... Конец
- Нет, сэр, я таких не видал. - Я разыскиваю этого человека целых полдня, - сказал Криб со внезапной резкостью, - и теперь отнесу этот чек назад в контору. Странно, что нельзя найти человека, когда хочешь дать, а не отнять, ведь это же в его интересах. Вероятно, принеси я какую-нибудь неприятность, найти его не составило бы труда. В лице мужчины мелькнуло сочувствие. - Ваша правда, тут уж сказать нечего. - Выходит, фамилии и не нужны вовсе, если по фамилии нельзя найти человека. Ведь это сущая нелепость. С таким же успехом он мог бы жить вовсе без фамилии, - продолжал Криб. Позволив себе сказать это, он едва удержался от смеха. - Вообще-то я видал тут одного горбуна. Может, вы его ищете. Так он в нижнем этаже живет. - Где? Справа или слева? Которая дверь? - Не знаю. Тощий такой горбун, с палкой ходит. Но в нижнем этаже ни одна дверь не отворилась на стук. Он дошел до конца коридора, то и дело чиркая спичками, и отыскал только черный ход без лестницы, футах в шести над землей. Но с краю двора стоял ветхий домик, очень похожий на лачугу мистер.....
|