Начало
Саймак Клиффорд Дональд Брат Он как раз сидел в кресле-качалке посреди вымощенного плитами дворика, когда проезжавшая по дороге машина остановилась перед его воротами. Выбравшийся оттуда совершенно седой незнакомец открыл калитку и зашагал по дорожке к дому, едва заметно шаркая ногами. «Старик, — отметил про себя сидевший в качалке, — не такой древний, как я, но тоже старик». — Вы Эдуард Ламберт? — спросил приезжий, останавливаясь перед человеком в качалке. Тот кивнул. — Я Теодор Андерсон. Я из Мэдисона, из университета. — Садитесь, пожалуйста, — указал Ламберт на вторую качалку. — Далековато вы забрались от дома. — Да не очень, — хмыкнул Андерсон. — Всего миль сто. — По мне, так и это далеко. Я ни разу в жизни не забирался дальше, чем за двадцать миль. Космопорт за рекой — предел моих странствий. — И часто вы навещаете порт? — Одно время — частенько, когда был помоложе. Теперь уж нет. Отсюда прекрасно видны и прибывающие, и отлетающие корабли. — А вы сидите и смотрите? — Раньше — да, но теперь и с этим покончено. Так, брошу взгляд порой, но больше не слежу за ними. Середина
— И вы жили здесь в одиночестве со времени смерти родителей? — Именно так. Однако вы зашли чересчур далеко. Я не испытываю к вам особой симпатии, мистер Андерсон. Или следует сказать «доктор»? Пожалуй, что так. Я не намерен ехать в университет, чтобы отвечать на ваши вопросы или подвергаться тестам ради ваших исследований. Не знаю, что интересует вас, но лично мне это ни капельки не интересно. У меня есть дела поважнее! — Извините, — сказал Андерсон, вставая. — Я вовсе не собирался… — Вам не за что извиняться. — Не хочется уходить вот так. Я предпочел бы, чтобы наш разговор завершился на более благожелательной ноте. — Не беспокойтесь. Забудем об этом; лично я намерен поступить именно так. Гость ушел, а Ламберт продолжал сидеть в кресле, глядя на дорогу. Время от времени мимо проезжали машины, но совсем редко — по этой дороге почти не ездят. Она никуда не ведет, являя собой всего всего-навсего путь к домам нескольких семей, живущих в долине и среди холмов. Конец
Ближе к вечеру к воротам подкатила потрепанная машина. Мотор несколько раз чихнул и заглох. Из машины с небольшой корзинкой в руках выбрался Джейк Хопкинс, живущий чуть выше по течению ручья. Подойдя к свободному креслу, он поставил корзинку на плиты двора, уселся и сказал: — Кэти шлет каравай хлеба и ежевичный пирог. Это, почитай, последняя ежевика. Что-то нынче она не уродилась — лето выдалось чересчур засушливое. — Сам я в этом году по ежевику почти не ходил; выбрался разок-другой, и все, — ответил Ламберт. — Самый лучший ежевичник находится во-он на том гребне, а склоны холма становятся с каждым годом все круче, готов присягнуть. — Они становятся круче для каждого из нас, Эд. Ты да я изрядно пожили на этом свете. — Поблагодари Кэти от моего имени. Никто не умеет так печь пироги, как она. Лично мне лень затевать хлопоты с пирогами, хотя я их просто обожаю. Разумеется, без стряпни не обойтись, но с пирогами слишком много возни, да и времени уходит немало. — Ты ничего не слыхал об новой твари, бегающей среди холмов? — поинтересовался Хопкинс.
|