Франсуаза САГАН

НЕМНОГО СОЛНЦА В ХОЛОДНОЙ ВОДЕ

Моей сестре

И я вижу ее, и теряю ее, и скорблю, И скорбь моя подобна солнцу в холодной воде.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПАРИЖ

Глава первая

Теперь это случалось с ним чуть не каждый день. Если только накануне он не напивался до того, что утром вставал с постели, словно в зыбком тумане, шел под душ, бессознательно, машинально одевался, и сама усталость освобождала его тогда от бремени собственного «я». Но чаще бывало другое, мучительное: он просыпался на рассвете и сердце колотилось от страха, от того, что он уже не мог называть иначе, чем страх перед жизнью, и он ждал: вот-вот речитативом заговорят в его мозгу тревоги, неудачи, голгофа начавшегося дня. Сердце колотилось; он пытался заснуть, пробовал забыться. Тщетно. Тогда он садился на постели, хватал не глядя стоявшую под рукой бутылку минеральной воды, отпивал глоток безвкусной, тепловатой, мерзкой жидкости – такой же мерзкой, какою представлялась ему собственная жизнь в последние три месяца. «Да что же это со мной? Что?» – спрашивал он себя с отчаянием и яростью, так как был самолюбив. И хотя ему нередко приходилось наблюдать у других, искре.....

– Завтра в двенадцать ты заедешь за мной к сестре. Хорошо? Можешь ее предупредить?

Он вдруг почувствовал себя непривычно собранным, мужественным, решительным. Он выбирался из того неизбывного хаоса, который назывался Парижем. Он снова жил.

– Я сейчас же отправлюсь к ней, – ответила Натали. – А завтра в полдень заеду за тобой. У тебя все хорошо?

– Были некоторые осложнения, даже довольно серьезные, но я. . . я все уладил, – решительно заключил Жиль.

«Уладил… Нечего сказать, – внезапно подумал он. – Согласился занять чужое место и заставил страдать женщину». Но он не мог бороться с тем пьянящим, непобедимым, жестоким ликованием, которое сопутствует счастью.

– До завтра, – сказала она, – я люблю тебя. Он не успел сказать: «И я тебя тоже». Она уже повесила трубку.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ЛИМОЖ.

Глава первая

На этот раз поезд шел бесконечно долго. Сразу за вокзалом потянулись парижские предместья, которым заходящее летнее солнце придавало даже некоторую поэтичность. Потом, перед самой Луарой, показались первые луга, покрытые зеленой лоснистой травой и обрамленные непомерно длин.....

Жиль обернулся. В дверях спальни стояла Натали. Она казалась спокойной. Нет, глаза у нее были светлее, чем обычно. А дверь была закрыта, когда они пришли?

– Добрый вечер,-сказал Жан.

И поднялся с места. Он тоже немного побледнел.

– Вы тут беседовали? – сказала Натали. – Агентство сегодня днем закрыто, и я этим воспользовалась, чтобы немного поспать.

– Я… Ты спала? – в отчаянии лепетал Жиль.

– Только что проснулась. И сейчас покину вас: мне надо кое-что купить.

– Да останься же, – торопливо проговорил Жиль, – останься. Мы с Жаном как раз говорили о моей статье, которую я вчера прочитал тебе.

– Хорошая статья, верно?-сказала она Жану.-Нет, остаться я не могу. Право, мне надо идти. – И, улыбнувшись им, она ушла.

Они медленно опустились в кресла.

– Ах, дьявол!-выругался Жиль.-Ах, дьявол!.. Как по-твоему, она…

– Нет, не думаю,-ответил Жан. – Мне кажется, дверь была закрыта. Во всяком случае, ты не сказал ничего ужасного. Только то, что иногда тебе бывает муторно. Каждой женщине это знакомо.