ОКСАНА РОБСКИ

CASUAL

Casual (англ. ) — повседневное

«Судьба и нрав суть имена одного понятия».

Данная книга является художественным произведением, все действующие лица и события которою вымышлены. Любое сходство с реальными людьми и событиями случайно.

1

У меня дрожали руки, когда я вышла из спальни, чтобы сказать мужу то, что собиралась сказать. Позади было девять лет совместной жизни, восьмилетняя дочь и молоденькая блондинка, с которой я встретила его в ресторане неделю назад.

— Давай поживем раздельно, — сказала я спокойно, глядя ему в глаза.

— Давай. — Он равнодушно кивнул головой. Я развернулась и пошла спать.

Вас когда-нибудь мучили муки ревности так, как мучили они меня? Если бы я была Данте, я бы пристроила эту пытку сразу после раскаленных сковородок. Или даже вместо.

Я не могла спать, я ела без аппетита. Я похудела без всякой диеты. Странно, но когда худеешь без диеты, все говорят, что «худоба у нее болезненная».

Я представляла собой жалкое зрелище, хотя мне казалось, что я держусь молодцом.

Я порвала все его фотографии.

Я кивала головой. Я знала все, что она скажет.

— Вон с вашим платьем новогодним сколько возилась! Весь подол в пятнах, на рукавах то ли вино, то ли что!

Я молчала, потому что мне было абсолютно безразлично, что у меня на рукавах, вино или что. Главное — чтобы пятна отчистили. А их отчистят.

— Если я вам не нравлюсь, так я лучше уйду! — сказала она, снимая фартук.

Я могла ее остановить. Извиниться, сказать, какая она хорошая и как я ей благодарна за все, что она для меня делает. Она и вправду была неплохая. По сравнению с остальными.

— Ну, если вы не хотите работать… — устало произнесла я.

— Не хочу! Потому что вы сами не хотите!…

Я села в машину, не позавтракав.

Интересно, она хоть уберет за собой эти проклятые тазики или так и уедет, побросав все как есть? Я решила отложить поиски новой домработницы до вечера.

Нужно было позавтракать. Я заехала в офис.

Меня не ждали. Сотрудники сидели на столах, курили, хотя я это запрещала, и делились друг с другом бутербродами.

Костя перевел мой вопрос на хинди.

— Красиво, — ответил Шиам и долго смотрел мне в глаза.

Я понимающе улыбалась.

— Он спрашивает тебя, не хочешь ли ты научиться? — перевел мне Костя его отрывистые шипящие фразы.

— Я? — Я даже растерялась.

— Он говорит, что у тебя получится.

Я представила, как следующие пять лет своей жизни сижу на этом солнцепеке и монотонно долблю молоточком по мрамору.

— Спасибо, конечно, за доверие… — Я покосилась на Костю, но он не собирался меня выручать и от души забавлялся ситуацией.

А Шиам уже протягивал мне инструмент, отчасти напоминающий наш лом. Мне не хотелось обижать старика, и я взяла лом из его рук.

— Ладно, ладно, пойдем, — засмеялся Костя и что-то сказал на хинди, — а то еще вдруг тебе понравится. Куда я дену этот шар? У меня и так полный номер твоих барабанов.

Шиам улыбался нам вслед отличной белозубой улыбкой, свойственной всем индусам независимо от возраста.

— Он не обиделся? — забеспокоилась я.

— Нет. Я сказал ему, что тебе нельзя, потому что ты беременна.