«Лас Крусес» – обширное скотоводческое поместье, а сам дом хозяина, или «каса гранде», больше напоминает жилище средневекового барона, чем обиталище современного землевладельца. Массивное одноэтажное квадратное сооружение занимает большую площадь; полумексиканское по архитектурному стилю, с двойными воротами впереди, ведущими во внутренний двор, или патио, откуда широкая каменная лестница ведет на плоскую, окруженную парапетом крышу – азотеа[5]. Сзади располагаются другие дворы, или коррали, в основном для содержания скота; а еще дальше в глубине, на расстоянии в несколько сотен ярдов, находится группа ранчитас, или хижин, домов пеонов, вакерос и других работников поместья. С главным зданием соединяется капилла, или церковь, увенчанная копулом и колокольней; подобно баронам ушедших веков, дон Дионисие содержит священника, который удовлетворяет духовные потребности его семьи и работников; именно его он назвал «достойным падре», когда извинялся передо мной.

Был второй день, вернее, вечер после моего приезда в «Лас Крусес», и мы сидели за обеденным столом, курили и пили вино; дочь хозяина, единственная леди в доме, ушла. Нас было пятеро: сам дон Дионисио; вышеуказанный свящ.....

– Дон Гиберто Наварро! – воскликнул я.

Гринлиф, посмотрев в бинокль, подтвердил мое заключение.

– Это он, – сказал проводник, продолжая смотреть в бинокль. – Конечно, не он один носит красную манья; но я узнал бы его лошадь из десяти тысяч. Лучшей лошади не бывает. Это молодой Наварро на пути в Сан Джеронимо – вы ведь сказали, что он туда собирался.

– Странно, что он так поздно, – небрежно заметил я. Солнце уже начало заходить. – Я слышал, как он сказал, что выедет рано, чтобы успеть на праздник в Лас Крусес.

– Не бойтесь, капитан, он вернется вовремя. Не позволит, чтобы красотка Беатрис – она его возлюбленная, знаете, – танцевала с другими парнями, а его бы тут не было. Можете поверить мне на слово, он будет в Лас Крусес до Рождества.

– Но как это возможно? Праздник завтра, а ему еще далеко до Сан Джеронимо. Еще тридцать миль, не правда ли?

– Правда; но с такой лошадью это ерунда. Она может сделать за день шестьдесят. Я видел, как она проходила и.....

– Матерь Божья! – воскликнула девушка рядом со мной. – Это дон Гиберто!

Ни на мгновение не задержалась она на крыше, бегом спустилась по эскалера[25]. Когда я посмотрел через парапет, она уже стояла у ворот; всадник остановился здесь и оказался лицом к лицу с ней. Послышался странный крик – совсем не похожий на крик радости. Крикнув, донья Беатрис повернулась и, пошатываясь, направилась к дому.

Мне не нужно было спрашивать, в чем причина такого странного поведения. Лошадь, испуганная криком, повернулась, и лицо всадника оказалось ярко освещено лунными лучами. Я видел его так ясно, словно днем. Но это было не лицо дона Гиберто Наварро; напротив, это был дон Мануэль Квироя, и не живой, а мертвый!

Я сбежал с крыши и обнаружил, что меня опередили несколько слуг; они поймали лошадь. Все они в страхе смотрели на мертвое тело, застывшее, окоченелое, сидящее вертикально в седле – привязанное, как мы вскоре обнаружили, – похожее больше на призрак, чем на человека!

Мне это зрелище многое объяснило. Многое, но не все. Именно мертвеца преследовали индейцы, и неудивительно, что они позволили ему ускакать. Его.....