Начало
Александр Прозоров Череп Епископа Часть Первая Золото Утро Солнце еще только собиралось выглянуть на остывшее за ночь небо, когда на поляну, укрытую густыми белесыми клубами тумана, выбрался из кустарника бородатый мужчина, одетый в плотно облегающие ноги темно-серые шерстяные штаны, больше похожие на чулки, и козью душегрейку. С пояса его свисало несколько тонких ремешков, голенища коротких остроносых поршней плотно притягивала к голени тонкая бечева. За спиной, спрятанный от посторонних глаз, таился широкий острый нож, а за пазухой истекал последними каплями еще теплый заяц, попавшийся в спрятанные в зарослях силки. Длинноухий не то чтобы большой, гривенок на пять – но он давал возможность и детишкам малым хоть раз мяса куснуть, да и хозяину с женой жаркого попробовать. В этот миг порыв ветра разорвал стену тумана впереди, и охотник увидел стоящие на лесной прогалине два широких белых шатра, в окружении четырех маленьких – ярко-синих, желтых и красных. У мужчины едва не подогнулись коленки от ужаса – ему, землепашцу из Раков, маленькой деревеньки Вильяндской комтурии, бесправному рабу Ордена, за охоту в господских лесах полагалась нем.....
Середина
– Ну как? – Сейчас, попробуем… Качин взялся за длинную железную трубку, в которой без труда угадывалась стойка от палатки, засунул в топку, ткнул в лежащую на камне массу. Та поддалась. – Ага, пошло, – высунув от старания язык, Саша принялся наматывать массу на конец трубы, потом поднял ее над уголями: – Юра, Юра давай, качай! Сейчас отдохнешь… Масса становилась все более и более вязкой, стекая с трубки, и что бы она не капала в огонь, ее приходилось все время вращать. – Перекур! – Качин отступил назад, поглубже вдохнул и принялся, раскрасневшись от натуги, старательно дуть в трубку. Масса, оказавшаяся на свету отнюдь не темной и не красной, а светло-желтой с зеленоватым отливом, начала разрастаться, свисая переливающейся радужными бликами каплей. – Миша, чурбак! Отрок подкатил высокий окоренный чурбачок, гладко оструганная верхняя часть которого блестела от сала. Качин аккуратно уложил кончик капли на середину чурбака: – Давай!
Конец
Хроническая эмиграция была причиной частых дипломатических скандалов, но Москва всегда твердо отстаивала право людей на «свободу перемещения», тем более, что на Руси рабского крепостничества, подобного европейскому, не существовало. Впрочем, не только на Руси – итальянцы эпохи Бокаччо, например, предпочитали сбегать из дикой чумной Италии в богатую цивилизованную Орду. И набежали в таком количестве, что на знаменитое Куликовское поле Мамай вывел целые фряжские полки. За всю историю нашей страны прослеживаются только три периода, когда бежали не «сюда», а «отсюда»: эпоха «боярской демократии» в тридцатые-сороковые годы шестнадцатого века во время безвластия с момента смерти Василия III и до взросления Ивана Грозного; «европейский период» или Великая смута конца 16 начала 17 в.....
|