Начало
Александр Прозоров Обычная жалость На полу горела одинокая свеча – дрожащее пламя выхватывaло из мрака круг метра три в диаметре. Вдоль границы света и мрака сидели мы, взявшись за руки и закрыв глаза. – Очистите свое сознание от суеты, от мыслей и забот, – негромко звучал голос Милены Степановны. – Впустите в него свет истины, почувствуйте его, почувствуйте его, почувствуйте сидящих рядом, чистоту, наполняющую наши сердца. Почувствуйте покой, идущий по кругу. В этот миг мне показалось, будто по теплым рукам друзей ко мне рванулся мрак. Не выдержав мгновения ужаса, я оттолкнулся и кувырнулся назад. Послышался чей-то вскрик, но круг тут же снова замкнулся, лишь колыхнулось пламя свечи, дрогнула граница света и тьмы, и снова спокойно лился голос нашей гуру, тянулся от огня легкий дымок, лежали на стенах безмолвные тени. Ужас отпустил. Разумеется, упрекать меня никто не стал. Лишь Милена, взяв за руку, чуть слышно сказала: – Ты зря это сделал. Круг отомстит. Мы прошли сегодня темный план. Мы. И мы, вместе, справились с ним. А ты вышел из общего круга – и можешь оказаться в своем собственном кругу. И никто тебя не поддержит. Постарайся быть.....
Середина
– Спасибо тебе за все, – сказал я. – Прощай, – она поцеловала меня и проводила до дверей. Не надеясь на трамвай, я быстро бежал по улице – и вдруг ощутил, как под ногами мерно вздрагивает асфальт. Что-то не так. Я остановился. Какая необыкновенная тишина… Ни единого звука в центре города, ни единого движения. Замер дым над закопченой трубой котельной, замерли прохожие с напряженными лицами, с торопливостью в позах, замерли машины посреди проезжей части, замерли дымки из выхлопных труб. Лишь асфальт мерно подрагивал под ногами, все сильнее и сильнее. Дохнуло холодом – и из-за поворота появился всадник; рыцарь несся совершенно бесшумно, черный, словно бездонный провал. Черный конь, черные доспехи, конический шлем на уровне пятого этажа, шпоры царапают стены домов по разные стороны улицы, копье в руке, алый, светящийся плащ за спиной, и сотрясается земля под ударами копыт. Он приближался, кровавыми бликами отражался плащ в окнах домов, и от невероятности происходящего я не ощущал страха.
Конец
Вскочив, я рванулся за дом, шарахнулся вправо и спрятался в проем под лоджией. Земля дрожала, холод пронизывал все тело. Гигантское копыто совсем рядом впечатало в асфальт мусорный бачок, и всадник стал удаляться. Не заметил! Где-то хлопнула дверь парадной, убежденно заговорил диктор над самой головой, донеслась чья-то ругань – все, ускакал! Я вылез, посмотрел на ставший целым бачок. Наверное, это все-таки круг. Мстит. За что? Наплевать, теперь у меня есть Оксана, и пропади они все пропадом! Стоило открыть дверь, как Оксана повисла у меня на шее, поджав ноги. – Юра, Юрка, ну где ты ходишь?! Я так соскучилась! А ты не будешь обижаться? Я тут похозяйничала… – она склонила голову набок. – Ужин тебе приготовила… – Спасибо, феюшка моя… – я поцеловал ее в губы, в носик, поцеловал розовенькое ушко, рука сама скользнула вниз, на талию, на бедро… – А как же ужин? – шепнула она, прижавшись щекой к щеке. – Не хлебом единым жив человек! – и я подхватил ее на руки.
|