Начало
Маскарад Я приношу свою искреннюю благодарность людям, которые продемонстрировали мне, что опера – вещь гораздо более странная, чем мне казалось прежде. Пожалуй, самой лучшей благодарностью будет, если я вовсе не стану упоминать здесь их имена. Ветер завывал. Горы раскалывались под напором бури. Молния беспорядочно тыкалась в утесы, словно старческий палец, выковыривающий из вставной челюсти смородиновое зернышко. В шумно колыхающихся на ветру зарослях дрока вспыхнул неверный под порывами ветра огонек. – Когда мы вновь увидимся… вдвоем? – возопил чудной, жутковатый голосок. Над землей в очередной раз прокатился раскат грома. – И зачем было орать? – ответил другой голос, наделенный гораздо более привычными уху модуляциями. – Из-за тебя я уронила тост в костер. Нянюшка Ягг уселась обратно на свое место. – Прости, Эсме. Я, это… как бы объяснить… уважение к прежним временам, традиции… Но согласна, звучит не ахти, как-то неправильно. – А я только его поджарила как надо, только он стал таким золотистым… – Ну прости. – …И тут ты орать. – Извини.
Середина
А затем занавес опустили последний раз. Публика разошлась по домам. За кулисами и где-то наверху пересвистывались, подавая друг другу условные сигналы, работники сцены. В воздушном мраке исчезали целые куски мира. Кто-то обошел помещение и погасил большую часть огней. Поднимаясь, как воздушный пирог, вверх взлетела люстра. Ее подняли, чтобы потушить свечи и снять с них нагар. А затем послышались шаги людей, спускающихся сверху… Через двадцать минут после того, как затих последний хлопок, зрительный зал совершенно опустел. Было темно, горели лишь несколько свечей. Послышалось клацанье ведра. На сцену вышел (если такое слово применимо к его способу передвижения) Уолтер Плюм. Он двигался как марионетка на тонких резинках – его ноги, казалось, лишь случайно касаются пола. Он принялся за дело. Очень медленно и очень старательно Уолтер подметал сцену. Через несколько минут от занавеса отделилась тень и приблизилась к нему. Уолтер уставился на свои башмаки. – Привет господин Киска! – произнес он.
Конец
На мгновение ее лицо исказилось от боли. Надавила на лопату. – Мне казалось, у тебя прекрасно идут дела в опере, – продолжала она. – Хотя я, конечно, не специалистка по таким вопросам. И все же приятно видеть, как молодежь отправляется на поиски счастья в большие города. Подняв голову, матушка Ветровоск улыбнулась радостной, дружелюбной улыбкой. – О, вижу, ты здорово похудела, – эта фраза истекала невинностью, как сладкой тянучкой. – Я… занималась, – ответила Агнесса. – Занятия – вещь хорошая, – согласилась матушка, выкидывая наружу очередную лопату земли. – Хотя, говорят, с занятиями и переборщить можно. Ну а когда обратно? – Я… еще не решила. – Ну и правильно. И правильно. Всегда планировать тоже плохо. Лично я все время твержу: не связывай себя всякими планами. Живешь-то у мамы? – Да, – кивнула Агнесса. – Правда? Это я к тому, что домик Маграт все еще пустует. Ты окажешь всем большую услугу, если проветришь его немного и приведешь в порядок… Пока ты здесь. Агнесса ничего не сказала. Просто не знала, что сказать.
|