Начало
Платонов Андрей Солдат и царица Андрей Платонович Платонов Солдат и царица Жила-была в старину сердитая царица. Все ей было не по нраву: и то не так и это не по ней. Вот гуляет однажды царица по саду, а солдат возле будки на часах стоит. Увидел солдат царицу - никогда ее не видел. "Ишь ты!" - подумал и ухмыльнулся. Не знал солдат - внове стоял при дворце, - что пред царицей ни ухмыльнуться нельзя, ни нахмуриться, ни умильным быть: все одно царица нравом кипела. Глянула царица на солдата: - Ты чего ухмыляешься? А простой солдат чего скажет царице? Ничего он сказать не мог и невзначай или так, спроста, что ль, опять ухмыльнулся. Тут царица сперва и слова сказать не могла от злости. Потом кликнула кого надо. - Давать, - приказывает, - этому солдату по двадцать палок каждый день с утра. С тех пор с утра, как встанет, получает солдат двадцать палок. Били-били солдата, целый год били. Как проснется - так двадцать палок, хоть в будни, хоть в праздник. Измучился, исхудал солдат, бить его не во что стало. А царица и забыла про него: пусть бьют до смерти; она теперь на других серчает.
Середина
Однако за что ни возьмется, ничего у нее не выходит, из рук все валится. Оно так и быть должно: царица-то серчать да царствовать привыкла, только всего. Сапожник видит - дело у нее не идет, и опять хлоп да хлоп ее. Царица уж молчит и не говорит, что она царица, а сама работать старается. Вот сготовила она кое-как обед, а его и есть нельзя: недоварено, пересолено, нечисто. Съел сапожник одну ложку щей и говорит: - Ты и правда, должно, царица: ничего делать не умеешь. Таких щей и псы не едят. И снова за свое: хлоп ее - за плохие, значит, щи. Царица совсем оробела. Сидит она перед сапожником и трясется от страха. После обеда сапожник лег в кровать: - Возьми гребень, жена, расчеши мне голову, а я дремать буду. Стала царица голову сапожнику чесать; что ж делать-то, ослушаться нельзя. А на другой день велел ей сапожник белье стирать. Стирает белье царица; сроду она не стирала, все белые руки свои стерла, исстирала, а белье не выбелила. Так и жила царица у сапожника, жила да мучилась; три дня жила.
Конец
Вот сготовила она кое-как обед, а его и есть нельзя: недоварено, пересолено, нечисто. Съел сапожник одну ложку щей и говорит: - Ты и правда, должно, царица: ничего делать не умеешь. Таких щей и псы не едят. И снова за свое: хлоп ее - за плохие, значит, щи. Царица совсем оробела. Сидит она перед сапожником и трясется от страха. После обеда сапожник лег в кровать: - Возьми гребень, жена, расчеши мне голову, а я дремать буду. Стала царица голову сапожнику чесать; что ж делать-то, ослушаться нельзя. А на другой день велел ей сапожник белье стирать. Стирает белье царица; сроду она не стирала, все белые руки свои стерла, исстирала, а белье не выбелила. Так и жила царица у сапожника, жила да мучилась; три дня жила. А сапожница, как проснулась в царицыной постели, огляделась кругом, видит - приятно везде. На кровати перины, одеванья шелковые и ковровые, зеркала светятся, горница вся прибрана, и цветами пахнет. "Аль я в раю? - подумала сапожница. - Век того не видела, что вижу".
|