Андрей Платонов

Июльская гроза

Долго шла девятилетняя Наташа со своим меньшим братом Антошкой из колхоза «Общая жизнь» в деревню Панютино, а дорога была длиною всего четыре километра, но велик мир в детстве... Наташа то несла брата на руках, когда он жалостно поглядывал на нее от усталости, то ставила обратно на землю, чтоб он шел своими ножками, потому что брат был кормленый, тяжелый – ему уже сравнялось четыре года, – и она умаривалась от него.

По обочинам широкой июльской дороги росла высокая рожь, уже склонившая голову назад, к земле, точно колосья почувствовали утомление от долгого лета. Наташа с испугом вглядывалась в эту рожь – не покажется ли кто-нибудь из ее чащи, где обязательно кто-нибудь живет и таится...

Безоблачное небо, туманное и бледное от полуденной жары, казалось Наташе печальным и страшным.

Она вспомнила ночь со звездами над избою и двором, где она жила в колхозе вместе с отцом и матерью, и решила, что ночь интересней и лучше: ночью поют в колхозе одни добрые, кроткие сверчки, квакают лягушки в запруде и сопит бык, ночующий в скотном сарае, – и нет ничего страшного.

Наташа вытерла рукавом платья мокрую голову Антошки и дала ему по затылку.

– Остудишься, – сказала она. – Ишь ты бес какой: глядеть ему надо на вихрь! Я вот маме скажу, она тебя хлопнет по башке.

Антошка хотел ответить, что мать его по голове не бьет, но задохнулся от удара бури, от которой сразу полегла вся рожь и далеко стало видно вокруг. Антошка увидел деревню бабушки и луга за деревней, уже по ту сторону речки в синем свете грозы и в ветре, и под ветром бежала к нему испуганная, дрожащая трава.

Вдруг дождь перестал идти. Ветер упал, стало тихо повсюду. Но тяжелая рожь больше не поднялась. Антошка снова поглядел туда, где живет бабушка, и увидел ее. Бабушка вышла на высокое крыльцо избы, что выходило во двор, и осмотрелась в непогоде. Она тревожилась о пропавших внуках. «Аль уж .....

– Ну, иди, нам быка давно в колхоз надо, – сказала Наташа.

Дед встал с земли и стал заправляться в дальнюю дорогу. Он крепко привязал свою кошелку обратно за спину и снял шапку с головы.

– Вам не дойти, – сказал старик детям. – Там дорогу теперь распустило, там земля густая, добрая, а дождь, того гляди, припустится...

Он надел свою шапку на голову Антошки и, согнувшись, касаясь земли, велел ребенку полезать к нему в кошелку за спиной и там сидеть и держаться. Антошка сейчас же забрался туда, и ему стало в кошелке мягко и хорошо.

– А куда ты понесешь-то его? – быстро спросила Наташа, готовясь изо всех сил вцепиться в лицо старика. – Тебе кто наказал его брать?

– Понесу к отцу-матери его, куда ж еще! – ответил дед. – На ваш колхоз. И тебя туда же.

Старик еще раз пригнулся, взял Наташу себе спереди на руки и пошел под дождем по дороге на «Общую жизнь», унося на себе двоих детей.

– Ты не бойся, – сказала Наташа брату, удобно сидевшему в кошелке против нее. – Я за ним буду глядеть.

– Он не как ты, он сильный, – сказал сестре Антошка.