Днём позже я прочитал в оригинале, что обезьяны-космонавты обрились налысо. Это было Провидение.

Незадолго до окончания перевода на лекции по Конституционному праву Российской Федерации я сказал старушке, ведущей этот предмет: — Вы говорите о том, что если какие-то люди подпишут какую-то бумагу, мы станем лучше жить. Вполне возможно, что сейчас, в семь часов вечера, когда вы это рассказываете нам, какой-нибудь псих обмазывает нитроглицерином опоры фундамента, чтобы разрушить к чёрту всю постройку и лишить вас возможности пожаловаться в Конституционный Суд Российской Федерации.

Она сидела с широко раскрытыми глазами, и робко спросила: — А нитроглицерин взрывоопасен?

Да, говорю. Особенно при ударе. Или это может быть человек, сбежавший из ближайшей воинской части, и несущий вместе с собой до чёрта патронов и списанный после побега как негодный похищенный автомат Калашникова, и он перестреляет нас здесь, как куропаток, и никакой закон не сможет помешать ему сделать это.

Из этого следует, что к тому времени у меня в большой степени поехала крыша.

Марла не смеётся. Я хочу заставить её смеяться, расшевелить её. Чтобы извиниться за коллаген, я хочу сказать Марле, что мне нечего искать. Если она нашла что-то утром, это было ошибкой. Родинкой.

У Марлы шрам от тайлерова поцелуя на тыльной стороне ладони.

Я хочу заставить Марлу смеяться, так что я не говорю ей о последнем разе, когда я обнял Хлой, Хлой без волос, скелет, окунутый в жёлтый воск — с шёлковым платочком вокруг лысины. Я обнял Хлой в последний раз, а потом она исчезла навсегда. Я сказал ей, что она выглядит как пират, и она засмеялась. Я, когда я иду на пляж, всегда сижу, спрятав правую ногу под себя. Австралия и Новая Зеландия, или я закапываю её в песок. Я боюсь, что люди увидят мою ногу, и я начну умирать в их воображении. Рак, которого нет у меня, теперь везде. Я не говорю Марле этого.

Есть много вещей, которых людям, что мы любим, знать не следует.

Чтобы расшевелить её, заставить смеяться, я рассказываю Марле о женщине из «Дорогого Эбби», которая вышла замуж за успешного владельца похор.....

Четыре минуты.

Тайлер и я на краю крыши, пушка у меня во рту, и я неожиданно задумываюсь о том, насколько чист ствол.

Три минуты.

И тогда кто-то кричит.

— Подожди, — и это Марла, идущая к нам по крыше.

Марла идёт ко мне, потому что Тайлер ушёл. Бедняжка. Тайлер — моя галлюцинация, а не её. Тайлер исчез будто по мановению волшебной палочки. И теперь я всего лишь одинокий человек, держащий пистолет в своём рту.

— Мы шли за тобой, — кричит Марла, — все люди из групп поддержки. Ты не должен делать этого. Положи пистолет.

За Марлой все больные раком яичек, мозговые паразиты, люди с меланомой, туберкулёзники, они идут, тащатся, ковыляют, катятся на своих инвалидных колясках ко мне.

Они говорят:

— Подожди.

Их голоса приходят ко мне с холодным ветром, они говорят: — Остановись.

И:

— Мы можем помочь тебе.

— Дай нам помочь тебе.

По небу летят — хоп, хоп, хоп, .....