Генри Лайон Олди

Где отец твой, Адам?

Разбито яйцо.

Опустела скрижаль.

Ржавеет под кленом обломок ножа.

И тайное жало терзает безумца:

«О, жаль…»

Сегодня у меня убили отца. Странно, что я так взволнован. Неприятное чувство: обыденность, случайное совпадение обстоятельств; причем каждое из них – не важней разбитой ненароком чашки. Но вдруг сердце начинает отчаянно колотиться, а по спине бегает холодная гребенка. Плотских отцов у меня убивали множество раз. В мятежном Льеже, когда толпа затоптала Хромого Пьеркина. У села Мисакциели двое грабителей обиделись на пастуха Ираклия – упрямец вцепился в барана, словно тот был его братом. В предместьях Бэйцзина, в дни бунта ихэтуаней, более известного как Боксерское восстание. В Краковском гетто. Если начать вспоминать… Бывало, я сам, собственными руками, лишал родителя жизни. Нет, все-таки я волнуюсь. Разумеется, не жизни – тела. Физического существования. Сейчас почти все мои отцы здесь, со мной. Во мне. Те же, кого еще нет, вскоре присоединятся. Кроме этого.

Будь иначе – разве изменился бы мой пульс?

Врать самому себе было приятно. Особенно на подпитии. Зная, что ты придешь в «Ящик Пандоры» еще раз. И еще. Потому что там собираются твои братья. Сейфы. Там собеседнику глядят в глаза. Там общаются только с тобой, и больше ни с кем. Даже когда бьют морду – бьют тебе. Только тебе. Тебе одному. И бьет – один. Целиком.

Кирилл остановился, прислонился к фонарному столбу и начал хохотать.

Долго.

Счастливо.

Вспугнув гулящих кошек.

За сейфовой дверью клуба он вновь ощутил «эффект присутствия», которого, оказывается, так не хватало ему в последнее время.

Кирилл Сыч: 1-е сентября..18 г., 12:18

…телефон и телевизор.

Я борюсь с желанием снять трубку или включить «ящик». Так пьяница смотрит на недопитую вчера бутылку: утреннее похмелье приносит стыд, желание завязать, но зов отравы сильней. Им никому больше не нужны эти смешные игрушки. Им, большинству. Но они сохранили игрушки для нас. Телефон работает, чтобы сейфы могли связаться друг с другом. По телевизору регулярно идут два… нет, три канала, и еще что-то со спутника. Чтобы сейфы были в курсе последних новостей. Все это напоминает барахло любимой бабушки, которое не выбрасыва.....

Более того, сам Владик был спокоен.

Что произошло дальше, Кирилл не успел заметить. Может быть, мальчишка изловчился и укусил Степана за руку. Хотя вряд ли. Слишком наивно для Концентратора. Скорее уж внезапно ударил взрослого мужчину в ответ – ловко, деловито, безошибочно угодив в уязвимое место. Или сказал что-то очень обидное: так умеют обижать глубокие старики – наотмашь.

– П-паскудник! Убью!

Кулак пророка с размаху врезается в детское лицо. Брызжет кровь. От серьезной травмы Владика спасает малый вес – он отлетает, катится по земле, прижимая руки к лицу. Степан настигает, примеряется пнуть ногой… В следующее мгновение Кирилл уже бежал. В ворота, мимо кустов сумасшедшего жасмина с колючками, туда, где пьяный изувер бил ребенка. Жестоко, насмерть, – Кирилл не нуждался в «патнике», чтобы почувствовать чужую боль. Долго мальчишка не выдержит. Надо успеть, надо… Конечно, он думал совсем иначе: проще, без слов, банальных и нелепых, как сама ситуация, он вообще не думал, а делал, забыв испугаться, и д.....