Начало
Николай Носов СТУПЕНЬКИ Леденец Мама уходила из дому и сказала Мише: — Я ухожу, Мишенька, а ты веди себя хорошо. Не шали без меня и ничего не трогай. За это подарю тебе большой красный леденец. Мама ушла. Миша сначала вёл себя хорошо: не шалил и ничего не трогал. Потом он только подставил к буфету стул, залез на него и открыл у буфета дверцы. Стоит и смотрит в буфет, а сам думает: «Я ведь ничего не трогаю, только смотрю». А в буфете стояла сахарница. Он взял её и поставил на стол. «Я только посмотрю, а ничего трогать не буду», — думает. Открыл крышку, видит — там что-то красное сверху. — Э, — говорит Миша, — да это ведь леденец! Наверно, как раз тот самый, который мне обещала мама. Он запустил в сахарницу руку и вытащил леденец. — Ого, — говорит, — большущий! И сладкий, должно быть. Миша лизнул его и думает: «Пососу немножко и положу обратно». И стал сосать. Пососёт, пососёт и посмотрит, много ли ещё осталось. И всё ему кажется — много. Наконец леденец стал совсем маленький, со спичку. Тогда Мишенька положил его обратно в сахарницу. Стоит, пальцы облизывает, смотрит на леден..... Середина
— А дальше шесть, — сказала мама. Валя побежала обратно к лестнице, а Петя всё ступеньки считает: — Одна, две, три, четыре, пять… — Шесть! — шепчет Валя. — Шесть! Шесть! — Шесть! — обрадовался Петя и пошёл дальше. — Семь, восемь, девять, десять. Хорошо, что лестница кончилась, а то бы он так и не дошёл до дому, потому что научился только до десяти считать. Заплатка У Бобки были замечательные штаны: зелёные, вернее сказать, защитного цвета. Бобка их очень любил и всегда хвастался: — Смотрите, ребята, какие у меня штаны. Солдатские! Все ребята, конечно, завидовали. Ни у кого больше таких зелёных штанов не было. Однажды Бобка полез через забор, зацепился за гвоздь и порвал эти замечательные штаны. От досады он чуть не заплакал, пошёл поскорее домой и стал просить маму зашить. Мама рассердилась: — Ты будешь по заборам лазить, штаны рвать, а я зашивать должна? — Я больше не буду! Зашей, мама! — Сам зашей. — Так я ведь не умею! — Сумел порвать, сумей и зашить. Конец
— Куда ж я их понесу? Они на грядке росли, а я сорвал. Всё равно они теперь уже расти не будут. — Ничего, отнесёшь и положишь на той же грядке, где сорвал. — Ну, я их выброшу. — Нет, не выбросишь! Ты их не садил, не растил, не имеешь права и выбрасывать. Котька стал плакать: — Там сторож. Он нам свистел, а мы убежали. — Вот видишь, что делаете! А если б он поймал вас? — Он не догнал бы. Он уже старенький дедушка. — Ну как тебе не стыдно! — говорит мама. — Ведь дедушка за эти огурцы отвечает. Узнают, что огурцы пропали, скажут, что дедушка виноват. Хорошо будет? Мама стала совать огурцы обратно Котьке в карман. Котька плакал и кричал: — Не пойду я! У дедушки ружьё. Он выстрелит и убьёт меня. — И пусть убьёт! Пусть лучше у меня совсем не будет сына, чем будет сын вор! — Ну, пойдём со мной, мамочка! На дворе темно. Я боюсь. — А брать не боялся? Мама дала Котьке в руки два огурца, которые не поместились в карманах, и вывела его за дверь. — Или неси огурцы, или совсем уходи из дому, ты мне не сын! Котька повернулся и медленно-медленно пошёл по улице.
|