Начало
Андрэ Нортон Кровь сокола Танри облизала израненные кончики пальцев и ощутила жгучий соленый вкус морской воды. Волосы липли к исцарапанному песком лицу, слишком тяжелые от пропитавшей их воды, чтобы разметаться на ветру. Какое-то время ей достаточно было того, что она выбралась из волн, осталась живой. Море — жизнь салкаров, да, но оно же может стать их смертью. Несмотря на фатализм и покорность судьбе, обычные для ее народа, какие-то силы в Танри заставляли ее упрямо стремиться к берегу. Над головой раздавались крики чаек, резкие, пронзительные. И такие испуганные, что Танри подняла голову и посмотрела в серое после бури небо. На птиц нападали. Широкие темные крылья птицы отходили от груди, на которой хорошо был виден белый треугольник перьев — безошибочный знак. Сокол снизился, ударил когтями чайку, унес добычу на вершину утеса и сел там, попрежнему различимый с берега. Разрывая жертву сильным клювом, хищник принялся есть. На лапе его красовались цветные ленты — знак службы. Середина
Танри ощутила ледяной холод. В мире много таких развалин, и почти все они опасны для путников, связаны с дурными знамениями. Эта земля древняя, очень древняя, бесчисленные народы возникали здесь и снова обращались в пыль. И насколько помнит Танри, не всегда это были люди. Салкары встречались с остатками многих таких рас и обычно разумно избегали их — если только не были вооружены каким-нибудь могучим заклинанием, тоже наложенным Древними. — Салзатар! Удивление на лице фальконера сменилось каким-то другим выражением. Танри удивленно посмотрела на него. Что это? Благоговение? Или страх? Но она не сомневалась, что он узнал это место. С огромным усилием он поднялся, хотя все время, как и она, держался за камни. — Салзатар!.. — голос его звучал, как предупреждающее шипение змеи, как боевой крик птицы. Танри снова взглянула на руины. В это время, должно быть, над их головами разошлись свинцовые облака. Потому что она увидела — увидела достаточно, чтобы ахнуть. Конец
Танри покачнулась, тело ее словно попало в мощное течение. Без участия воли поднялась ее рука, держа кинжал наготове, расстояние между нею и фальконером сократилось. Она легко может сделать это, и кровь поистине потечет. Йонкара освободится от пут, наложенных на нее глупцами. «Бей!» Танри видела, как двинулась ее рука. Но тут та, другая ее часть вспыхнула в героическом усилии. «Я Танри! — слабый крик против могучих чар. — Салкар ни перед кем не склоняется!» Фальконер повернулся, внимательно посмотрел на нее. В глазах его не было страха, только холодная ненависть. Птица у него на плече расправила крылья, закричала. Танри не была уверена: ей показалось, что красный вихрь привязывает птицу к плечу человека, не дает взлететь. — Дьяволица! — воин бросился на девушку. Оставив попытки завладеть мечом, он поднял руку, чтобы ударить Танри по лицу. В воздухе взвился красный туман, окутал запястье поднятой руки, и хотя фальконер яростно задергался, рука его оказалась в плену.
|