Начало
Сергей Мусаниф Хроника Третьего Кризиса ГЛАВА ПЕРВАЯ Соболевский приходит в себя Место действия: Штаб-квартира Гвардии. Местонахождение неизвестно. Время действия: пятый день Кризиса Опять больница. Опять белые стены и потолок, запахи медикаментов, стерильная атмосфера и жизнерадостное гудение доктора Фельдмана. — Вы что-то к нам зачастили, голубчик, — говорит доктор. Я слышу его голос, но не вижу его самого. Мое тело где-то далеко, за пеленой серого тумана, а может быть, у меня и вовсе нет тела. Каким образом до меня вообще доносится голос доктора и откуда я могу знать, что это доктор? Я пытаюсь пошевелить губами и сказать что-нибудь колкое в ответ, но не помню, как это делается; Я вообще практически ничего не помню. Как я назвал этого доктора? И почему? Кто я сам и почему считаю привычным пребывание в больнице? И что это за больница? У меня нет ответов на собственные вопросы. Мое сознание воспаряет к облакам, играет в воздушных потоках, то поднимаясь вверх, то стремительно пикируя вниз. Я птица и наслаждаюсь своим полетом. Светит яркое солнце, небеса голубы, облака белоснежны, слабый ве..... Середина
— Вы не любите обывателей, — сказал я. — Они, между прочим, представляют народ. — А я не люблю народ, — с вызовом заявил отставной профессор. — Я слишком стар, и моя любовь небезгранична. Я люблю некоторых отдельных людей, могу полюбить практически любого конкретного человека, но я не могу любить народ в целом. Народ — это толпа, серая аморфная масса, и никто не может ее искренне любить. Такую любовь приписывают себе лишь политики и только во время своих предвыборных кампаний, сумасшедшие, после чего столь любимый ими народ упекает их в дурдом, и гении, совершающие открытия, кучу народа перебившие. — Мне нравится человечество, — сказал я. — Конечно, не в полном составе, но большинство из нас — совсем неплохие парни. — С такими иллюзиями просто жить легче, — отрезал Резенфорд. — Но каждый сам выбирает себе иллюзии, и я не считаю себя вправе их оспаривать. — Кроме того, мне показалось, в реальном балансе сил вы упомянули не всех, — напомнил я. — Есть еще и Гвардия. Мне было интересно, что он выскажет о нашей организации. Вряд ли что-то приятное. Конец
Но тогда он не может быть не кем иным, как… — Насколько я понимаю, нам не удастся достичь взаимопонимания, не так ли, Полковник? — Нет, Санни, — сказал я, и брови легендарного победителя братвы, сподвижника Дагласа Тайрелла, в изумлении взлетели вверх. — Не достичь. — Нам надо поговорить, — сказал он. — Долго и подробно поговорить. — Я могу сказать вам одно, Санни, — сказал я. — Дать вам небольшой совет. Улетайте на Окраину, найдите там самую глубокую дыру, какую только сможете, захватите с собой годовой запас питания и воды и замуруйте изнутри все выходы. И ждите нас, потому что мы непременно придем. — Послушайте… — сказал он, не замечая, как позади него воздух начал сгущаться и приобретать очертания выходящего из ноль-пространства десантника. Джек Морган понимал мои указания с полуслова. — Не буду я ничего слушать, — сообщил Полковник Соболевский, ваш покорный слуга. — Я уже давно не веду переговоров с покойниками. Я отключил экран первым, так как знал, что произойдет в следующу.....
|