Урсула Ле Гуин

Техану. Последняя книга Земноморья

1. Беда

Когда умер фермер Флинт из Срединной Долины, его вдова осталась в усадьбе одна-одинешенька. Сын ее ушел в море, а дочь вышла замуж за торговца из Вальмута. Так что все заботы о Ферме-под-Дубами легли на плечи вдовы. Люди болтали, что на своей далекой родине она была весьма важной персоной, недаром маг Огион всегда навещал ее, когда бывал в этих краях; но само по себе это ничего не значило, ибо мало ли к кому наведывался Огион.

У нее было чужеземное имя, но Флинт звал ее Гоха – так на Гонте называли маленьких белых паучков, плетущих ажурную паутину. Это имя как нельзя лучше подходило к невысокой светлокожей женщине, искусно владевшей вязальными спицами. Теперь Гоха, вдова Флинта, стала владелицей стада овец, пастбища, четырех полей, грушевого сада, двух коттеджей для наемных работников, старой каменной усадьбы, обсаженной дубами, и фамильного кладбища на склоне холма, где упокоился прах ее мужа.

– Мне не привыкать жить возле надгробий, – сказала она своей дочери.

– Мама, переезжай к нам в город! – немедленно предложила Эппл[1], но вдове хотелось пожить одной.

– Без сомнения, в ваших силах не дать дождю пролиться на поля, пока не будет убрано сено.

Но он знал, что она – та самая женщина, которой Огион, умирая, открыл свое Настоящее Имя, и в свете этого знания его слова прозвучали оскорбительно фальшиво, в них сквозила явная угроза. Она не стала расспрашивать его о человеке по имени Хэнди. Вместо этого она сказала:

– Я пришла сообщить управляющему, что человек, которого он нанял на время сенокоса, известен в моей деревне как вор и разбойник, и не стоит позволять ему находиться здесь. Но тот человек, похоже, уже покинул владения Лорда.

Под ее пристальным взглядом Аспен с трудом выдавил из себя:

– Мне ничего не известно о наемных работниках.

В то утро, когда умер Огион, Аспен показался ей высоким, закутанным в серый плащ смазливым юнцом с серебристым посохом в руке. Теперь маг не выглядел таким уж молодым. Он жутко осунулся и помрачнел. Судя по всему, что-то вымотало его до предела. В его взгляде и в голосе по-прежнему сквозило явное презрение, и она сказала голосом Гохи:

– Я в этом не сомневаюсь. Прошу меня извинить.

Тут, наконец, с колен с трудом, опираясь на руку Тенар, поднялся Гед. Он улыбнулся и сказал:

– Теперь я знаю, кто позвал тебя, Старейший!

– Это я его позвала, – сказала девочка. – Иного выхода у меня не было.

Продолжая глядеть на дракона, она говорила на его языке, на Древнем Наречии.

– Ты правильно поступила, малышка, – сказал дракон. – Я так долго тебя искал.

– Можем мы отправиться туда прямо сейчас? – спросила девочка. – Туда, где «мой народ танцует на ином ветру»?

– Ты хочешь бросить этих людей?

– Нет, – ответила она. – Разве они не могут отправиться со мной?

– Нет, не могут. Их дом – здесь.

– Тогда я останусь с ними, – сказала девочка после секундной запинки.

Калессин отвернулся, чтобы выпустить огненную струю в приступе смеха или радости, разочарования или гнева: – Ха! – Затем он вновь обратил свой взор на девочку.

– Хорошо. Тебе придется здесь многое сделать.

– Я знаю, – сказала она.

– Я вернусь за тобой, – пообещал Калессин, – когда настанет время.

И, обращаясь к Тенар и Геду, добавил:

– Я отдаю вам своего ребенка с условием, что вы отдадите мне своих.