Марио Варгас Льоса

Дедушка

* * *

Стоило хрустнуть ветке, или квакнуть лягушке, или задрожать стеклам в кухне, утопавшей в зелени, — и старичок проворно вскакивал с плоского камня, который служил ему наблюдательным пунктом, и тревожно вглядывался в листву. Ребенок все не появлялся. Зато сквозь окна гостиной, выходившей на перголу[1], был виден свет только что зажженной люстры, и неясные тени качались из стороны в сторону вместе с занавесками, медленно-медленно. Старик с детства страдал близорукостью, так что пытаться разобрать, ужинают ли в гостиной, или это высокие деревья отбрасывают беспокойные тени, — было совершенно бесполезно.

Он вернулся на свое место и стал ждать. Прошлой ночью шел дождь, и цветы до сих пор источали приятный влажный запах. Но зато свирепствовала мошкара, и, сколько бы дон Эулохио ни махал руками у лица, от насекомых не было спасения: во вздрагивающий подбородок, в лоб, даже в опущенные веки ежесекундно впивались невидимые жала. Лихорадочное возбуждение, которое так поддерживало его днем, теперь прошло, навалилась усталость и какая-то необъяснимая грусть. Ему было не по себе от огромного темного сада, и заранее терзала навязчива.....

Сначала он думал, что отчистить череп не составит труда, но ошибся. Грязь, — вернее, то, что он сначала принял за грязь и что на самом деле, судя по едкому запаху, скорее всего было экскрементами, — въелась в стенки, а на затылке блестела металлическим блеском. Белый шарф покрывался все новыми жирными серыми пятнами, грязь не оттиралась, и дон Эулохио волновался все сильнее и сильнее. Однажды, не выдержав, он в сердцах швырнул череп на пол, тот покатился по ковру, и старик раскаялся еще до того, как череп остановился. Он бросился на пол, пополз за сбежавшим черепом на четвереньках, настиг его и осторожно поднял. Тогда он подумал: надо попробовать каким-нибудь маслом… По телефону заказал банку оливкового масла; мальчишку, доставившего ее, встретил в дверях и выхватил банку у него из рук, не обратив ни малейшего внимания на тревожный взгляд, которым тот окинул комнату. Трепеща от волнения, дон Эулохио смочил шарф маслом и стал тереть, сначала очень осторожно, а потом все быстрее и энергичнее, до изнеможения. Скоро он с радостью обнаружил, что средство действует: к его ногам выпал дождичек пыли и крупинок грязи. Старик и не заметил, что .....

Он снова любовно упаковал свое сокровище, запер саквояж и вышел из клуба. Такси, которое он взял на площади Сан-Мартин[2], подвезло дона Эулохио к тыльной стороне его дома в Оррантии[3]. Темнело. Он помедлил минуту в прохладной полутьме улицы, опасаясь, .....