Начало
Сергей Лукьяненко, Юлий Буркин Остров Русь Ю. Буркин: – Другу и любимой – Юлии Студенниковой. С. Лукьяненко: – Присоединяюсь… Ю. Буркин: – Не понял?! Народ свои песни шлифует в продолжение столетий и доводит до высшей степени искусства. И. СталинТы уймись, уймись, тоска, У меня в груди, Это только присказка, Сказка – впереди… В. ВысоцкийПредисловие Три дара отца Ивану-дураку. Битва с поленьями. КражаИван-дурак лежал на загнетке и рассеянно перебирал руками теплые угли. В избе было жарко, родители Ивана не экономили на дровах. Березовые поленья весело потрескивали в печи. Дверь со скрипом отворилась, и Иван-дурак встрепенулся. Но тут же, потеряв к вошедшему всякий интерес, снова опустил голову. Вошла не мать – статная хлебосольная баба, всегда готовая порадовать сына сахарным пряником. Вошел отец – дородный мужчина лет пятидесяти, без малого косая сажень в плечах, бывший киевский богатырь, а ныне – обедневший помещик Муромского уезда. – Исполать тебе, батько, – приветствовал отца Иван, продолжая ковыряться в углях.
Середина
– Вижу. То… – Венера! – мрачно сказал Кубатай. – То Венера подлая! – Да какая ж Венера, – удивился дурак. – Это Полярная звезда. Венеру, поди, только по утрам и вечерам видно! – Да? – удивился Кубатай. – А как похожа… Стой! А ты… не сфинкс? – Кто-кто? – Не сфинкс ли ты, часом, замаскированный, а, Иван? Покайся, я все прощу! – Дурак я, – с грустью признался Иван. – Но не сфинкс. Кубатай расслабился и улыбнулся: – Знаю. Это так… на всякий случай. Работа такая. Иван, ты меня уважаешь? – А как же! – Хорошо… – Кубатай погрузился в молчание. Из избы доносились голоса боянов, разучивающих новую былину. – Кубатай, а Кубатай! – подал голос Иван. – Поехали со мной! – Зачем? Мне и тут хорошо! – Я тебе вопросы буду задавать, а ты – отвечать мудрено! Кубатай заколебался: – Нет, тут веселее… Иван, которому страсть как не хотелось прибегать к крайним мерам, достал из кармана пригоршню семечек. Глаза у Кубатая вспыхнули ярче, чем Полярная звезда на пару с Венерой. – Иван… Дай щелкнуть разок…
Конец
– Князь! – прорезался кто-то самый отважный. – Ты обещал в этом году выйти к народу и крикнуть: «Люб я вам али не люб?» Крикни! – Крикни! – поддержала толпа. Владимир помрачнел: – Это очень трудный для меня вопрос. Я, конечно, обещал, но по здравому размышлению передумал. Не время сейчас кричать! Работать надо! Ура! Вина народу! – Вина! – закричал народ. И началось гулянье веселое. Всюду с грохотом взмывали фейерверки, горели огни заморские искорчатые, а пьяненький народ болтался по площади от аттракциона к аттракциону. Кто на ковре-самолете в небо взмывал, кто на сапогах-скороходах в пять секунд вкруг площади обегал, но более всего народу восхищенного толпилось в том месте, где братья Черепановы запускали свой паровоз. – Запаляй факел! Факел запаляй! – кричал один брат другому, сидящему на огромной железной махине, более всего напоминавшей Емелину печь. – Погодь! – степенно отвечал тот. – Я еще вентиль не закрутил. – Так закручивай! – И Черепанов повернулся к людям: – Уважаемая публик.....
|