Дэвид Герберт Лоуренс

СЫНОВЬЯ И ЛЮБОВНИКИ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1. Первые супружеские годы Морелов

«Низинный» вырос на месте «Преисподней». Так называлась улочка, состоящая из крытых соломой, кособоких домишек на берегу ручья, при Гринхиллской дороге. Жили тут углекопы, что работали неподалеку а небольших шурфах с подъемниками. Ручей прятался средь черной ольхи, почти вовсе не пострадавшей от близости шахт, откуда ослики, устало бредущие вокруг ворота, вытаскивали уголь на поверхность. И повсюду окрест рассыпаны были эти шурфы, иные выработанное еще во времена Карла II, и немало углекопов и осликов копошилось в земле, точно муравьи, оставляя среди полей и лугов несуразные бугры и небольшие черные проплешины. И домишки этих углекопов, сгрудившиеся то там, то тут по два, по три, а то и вытянувшиеся в улочку, вместе со стоящими на отшибе фермами и жилищами чулочников, образовали поселок Бествуд.

Потом, лет шестьдесят назад, все вдруг переменилось. Мелкие шурфы исчезли под натиском шахт, принадлежащих финансовым тузам. В Ноттингемшире и Дербишире обнаружились большие залежи угля и железной руды. Родилось акционерное общество Карстон, Уэйт и Кь. При чрезвыча.....

Внезапно он бросил карандаш, одним прыжком оказался у духовки и вот уже переворачивает хлеб. Для Мириам он был слишком быстр. Она вздрогнула всем телом, и ее пронзила боль. Больно даже просто видеть, как он присел перед духовкой. Какая-то в этом неумолимость, какая-то неумолимость и в том, как он мигом опрокинул хлеб с противня и снова подхватил. Будь его движения помягче, ей было бы отрадно и тепло. А такой, как сейчас, он причинял ей боль.

Он вернулся, досмотрел ее сочинение.

— На этой неделе ты молодцом, — сказал он.

Мириам видела, он польщен ее дневником. Но это не до конца сняло боль.

— У тебя иногда замечательно получается, — сказал он. — Тебе надо бы писать стихи.

Мириам радостно встрепенулась, потом недоверчиво покачал.....

— Мне, пожалуй, пора, — мягко сказала она.

По ее тону он понял, она его презирает. Он спокойно поднялся, сказал:

— Я выйду с тобой.

Она стояла перед зеркалом, закалывая шляпу. Как горько, как невыразимо горько, что он отверг ее жертву! Предстоящая жизнь казалась пустой, лишенной тепла и света. Мириам наклонилась к цветам — фрезии такие нежные, весенние, и гордо красуются на столе алые анемоны. Как это на него похоже — поставить у себя эти цветы.

Пол двигался по комнате с присущей ему своеобразной уверенностью, быстрый, безжалостный, спокойный. Нет, его не удержать. Он с ловкостью хорька вывернулся у нее из рук. Но ведь без него она будет влачить жалкое существованье. Погруженная в свои мысли, она коснулась цветов.

— Возьми их! — сказал Пол; вынул цветы из кувшина и как есть — с них капала вода — быстро понес в кухню. Мириам подождала его, взяла цветы, и они вместе вышли, он что-то говорил, она ж.....