Начало
Святослав Логинов Лес господина Графа Ван Гариц долго всматривался в недобро синеющую даль, и воины за его спиной молча ждали. Лес уходил к горизонту, тёмно-однообразный словно шкура спящего зверя. На ближних холмах можно было рассмотреть вершины отдельных, особенно больших елей, а вдалеке лес сливался в сплошную грозовую тучу, беспросветную даже в этот солнечный день. Дымный волок, поднимавшийся у самой грани земли, казался обрывком этой тучи. – Это и есть Огнёво? – спросил ван Гариц, указав рукоятью плети на дым. Ван Мурьен тронул лошадь, приблизился, встав рядом с Гарицем, долго смотрел из-под руки на дымные клочья. – Нет, ваша светлость, – наконец сказал он. – Огнёво должно быть правее и гораздо дальше. Его отсюда не увидать. А это, не иначе, лагерь углежогов. Они всегда углища возле болот устраивают, где торфа много. – Вы хотите сказать, дядюшка, – ледяным тоном произнёс ван Гариц, – что там кто-то жжёт мой лес? – Именно это я и сказал, – безо всякого выражения подтвердил ван Мурьен. – Огнёвские углежоги поставляют уголь во все кузницы королевства. Вашим мастерам в том числе. Середина
«Ого! Хороши у них планы!» – ван Гариц не выдержал, выдал себя удивлённым взглядом. – Да я серьёзно! – воскликнула Золица. – Ты на себя посмотри, ты же прирождённый пепельник! Ну не жёг прежде уголь, и что с того? Все когда-нибудь начинают. Сначала, конечно, придётся на подсобных работах: дрова колоть и укладывать, золу выгребать. Думаешь, я не выгребала? – да вот этими самыми руками: таскано-перетаскано. Зато потом пепельником станешь не по названию, а по призванию. Я думаю, тебя сама судьба сюда привела. Хороших огневиков тоже немного, но пепельники важнее. Разжечь огонь не так сложно, а пепельник гасит огонь, когда сочтёт, что уголь готов. – Ты всерьёз полагаешь, что можешь заставить благородного графа заниматься рабским трудом? – саркастически поинтересовался ван Гариц. – Мы свободные люди! Какой может быть рабский труд? – Труд бывает либо ратный, ли..... Конец
Затлел лапник, брошенный на месте прошлых ночёвок, закурилась трава под ногами покуда живых латников… ещё мгновение, и всё было бы кончено, но именно в этот миг ван Гариц понял, что ему надлежит делать. – Стойте! – закричал он, обращаясь не то к огневикам, не то к пепельной тройке, ждущей возле леса, а быть может, и прямо к волшебному пламени. – Хватит! Огонь, вспыхнувший быстрее, чем можно спустить тетиву, погас столь же внезапно, лишь синеватые дымки поднимались кое-где, доказывая, что человека пережечь в уголь капельку сложнее, чем наколотые берёзовые поленья. Ван Гариц понимал, что сейчас онемевшие от ужаса солдаты разноголосо завопят и кинутся врассыпную. Допустить этого нельзя ни в коем случае: воин, раз побежавший, уже не воин, к тому же, эти предатели, заслужившие самую жестокую казнь, сейчас были жизненно необходимы ему и, значит, их придётся спасать от справедливого возмездия. Закон говорит: «Смерть!» – но власть выше закона. Гариц резко шагнул вперёд, угрожающе вздев безоружную руку: – На колени!
|