Начало
Деннис Лихэйн Мистик-ривер [Он] не понимал женщин, не так, как не понимают их судейские или актеры, а так, как не понимают законов купли-продажи бедняки. Хоть всю жизнь стой возле дверей банка, не догадаешься, что происходит внутри. И тянет играть по-крупному. Пит Декстер, «Закрома Господа»Нет улицы, где камни немы, Нет дома, где не звучало в эхо. Гонгора Моей жене Шейле I Мальчишки, Сбежавшие от Волков (1975) 1 Стрелка и Плешка Когда Шон Дивайн и Джимми Маркус были детьми, отцы обоих работали на кондитерской фабрике Колмана и приносили домой с работы запах горячего шоколада. Шоколадом пропахли их одежда, постели и виниловые спинки кресел в их машинах. В кухне у Шона пахло тянучками, в ванной — жвачкой Колмана. Ко времени, когда им с Джимми исполнилось одиннадцать, они успели так стойко возненавидеть сладкое, что впредь пили кофе только черный, а на десерт даже не глядели. По субботам отец Джимми заезжал к Дивайнам пропустить кружечку пивка с отцом Шона. Он брал с собой Джимми, и пока кружечка не превращалась в шесть плюс две-три порции виски, Джимми и Шон играли во дворе, иногда вместе с ..... Середина
Тео опустил взгляд на свои ботинки и тяжело засопел, сжав кулаки и шевеля ими. — По-моему, я этого не заслужил. Джимми встал и задвинул стул. Поднял с пола контейнер. Взглянул на дверь и сказал: — Можем мы теперь спуститься, Тео? — Конечно, — сказал Тео. Он тоже встал, но стула не задвинул. Поднял свой контейнер со словами: — Ладно, ладно. Напрасно я выбрал для разговора это утро. Ты еще не готов к разговору. Однако... — Тео! Хватит, а? Замолчи, и точка, ладно? Подхватив контейнер, Джимми стал спускаться по лестнице. Он думал, что, наверное, обидел Тео, а потом решил, что пусть — ему на это наплевать. К черту Тео. Вот сейчас должно начаться вскрытие. Джимми еще помнит запах колыбельки Кейти, а там, в морге, они уже готовят ножи и скальпели, выкладывают топорики и пилы, которыми пилят кости. * * *Позже, когда его немного отпустило, Джимми вышел на заднее крыльцо и сел там под хлопающим на ветру бельем на веревках, протянутых над кр..... Конец
— Правда? — Ага, — сказал он. — Ты думал обо мне? — Думал, — сказал он. — Я думал о вас обеих. — А что ты думал? — Я думал вот об этом, — сказал он. — Думал о сегодняшнем дне. — О шествии и так далее? Он кивнул. Она поцеловала его в шею: — Это вранье собачье, милый, но мне приятно, что ты так сказал. — Я не вру, — сказал он. — Ни капельки. Она взглянула на дочь: — У нее твои глаза. — И твой нос. Не отрывая взгляда от лица дочери, она сказала: — Надеюсь, ей это поможет. — Я тоже надеюсь. — Он поцеловал ее. Они опять прислонились к стене, вместе глядя на шествие — плотный поток людей, текущий мимо, как вдруг перед ними возникла Селеста. Она была очень бледной, в волосах виднелась перхоть, и она все время ломала руки, словно хотела вырвать пальцы из суставов. Моргая, она глядела на Шона. Потом сказала: — Привет, полицейский Дивайн. Шон протянул ей руку, потому что ему показалось, что ей нужно подержаться за что-то твердое, чтобы не уплыть. — Привет, Селеста. Зовите меня Шон. Так будет правильно.
|