Начало
Астрид Линдгрен Солнечная полянка * * * Давным-давно, в пору бед и нищеты, жили-были брат с сестрой. Остались они одни-одинешеньки на свете. Но маленькие дети не могут жить одни, кому-то да надо их опекать. И оказались тогда Маттиас и Анна с хутора Солнечная Полянка у хозяина хутора Торфяное Болото. Думаете, он взял их из жалости — ведь они сильно горевали после смерти своей матушки? Или его разжалобили их глаза — ясные и добрые? Вовсе нет, его привлекли их маленькие руки, верные и надежные, от которых может быть прок. Детские руки могут хорошо работать, когда не вырезают лодочки из бересты, не мастерят дудочки и не строят игрушечные шалаши на склонах холмов. Детские руки могут доить коров, чистить коровьи стойла в хлеву на Торфяном Болоте — все могут делать детские руки, надо только держать их как можно дальше от берестяных лодочек, игрушечных шалашей и всего того, к чему лежит у детей душа. — Видно, нет для меня радости на свете! — сказала Анна и заплакала. Она сидела на скамеечке в хлеву и доила коров. Середина
— Помнишь, Маттиас, — молвила Анна, — и у нас дома на хуторе вишня была, только она и не думала зимой цвести. Повел Маттиас Анну в ворота. Видят вдруг брат с сестрой — на березе, покрытой мелкими зелеными кудрявыми листочками, алая птичка сидит. И они мигом поняли — тут весна: тысячи крохотных пташек поют на деревьях, ликуют, ручьи весенние журчат, цветы весенние пестреют, на зеленой поляне дети играют. Да, да, детей вокруг видимо-невидимо: одни — берестяные лодочки вырезают и пускают их плавать в ручьи и канавы, другие — дудочки мастерят и на них играют. Вот и кажется, будто скворцы весной поют. И дети такие красивые в алых, лазоревых да белых одеждах. И кажется, будто это тоже весенние цветы в зеленой траве пестреют. — Дети эти, верно, и не знают, что на свете водятся серые мыши-полевки, — печально сказала Анна и поглядела на Маттиаса. А на нем одежда алая, да и на ней самой тоже! Нет, больше они не серые, будто мыши-полевки на скотном дворе! — Да, таких чудес со мной в жизни не случалось, — сказала Анна. — Куда э..... Конец
— Лучше этого я ничего в своей жизни не ела, — сказала Анна. Тут вдруг Маттиас побледнел и говорит: — Упаси нас бог на хутор к сроку не воротиться! Упаси нас бог коров оставить недоеными! Вспомнили тут Маттиас с Анной, как далеко они от Торфяного Болота зашли, и заторопились в обратный путь. Поблагодарили они за угощение, а матушка их по щеке погладила и молвила: — Приходите скорее опять! — Приходите скорее опять! — повторили за ней все дети. Проводили они Маттиаса с Анной до ворот. А ворота в стене по-прежнему были приотворены. Смотрят Маттиас с Анной, а за стеной снежные сугробы лежат! — Почему не заперты ворота? — спросила Анна. — Ведь ветер может нанести на Солнечную Полянку снег. — Если ворота закрыть, их никогда уже больше не отворить, — ответили дети. — Никогда? — переспросил Маттиас. — Да, никогда больше, никогда! — повторили дети. На березе, покрытой мелкими кудрявыми зелеными листочками, которые благоухали так, как благоухает березовая листва весной, по-прежнему сидела алая птичка. А за воротами лежал глубокий снег и темнел замерзший студеный сумеречный зимний лес.
|