Начало
Лесков Николай Семенович Пламенная патриотка Лесков Николай Семенович Пламенная патриотка Из чужеземных правительственных знаменитостей я видел покойного Наполеона III - на открытии бульвара в Париже, князя Бисмарка - на водах, Мак-Магона - на разводе и нынешнего австрийского императора, Франца-Иосифа за кружкою пива. Самое памятное впечатление произвел на меня Франц-Иосиф, хотя он при этом капитально поссорил между собою двух моих соотечественниц. Это стоит того, чтобы рассказать. Я был за границею три раза, из которых два раза проезжал "столбовою" русскою дорогою, прямо из Петербурга в Париж, а в третий, по обстоятельствам, сделал крюк и заехал в Вену. Кстати, я хотел навестить одну достойную почтения русскую даму. Это было в конце мая или в начале июня. Поезд, в котором я ехал, привез меня в Вену около четырех часов пополудни. Квартиры мне для себя не пришлось отыскивать: в Киеве снабдили меня рекомендациею, избавлявшею от всяких хлопот. Я, как приехал, так сейчас же и устроился, а через час уже привел себя в порядок и пошел к моей соотечественнице.
Середина
Едва мы остановились, как кучер слегка полу оборотился к экипажу и сказал: - Kaiser! {Император! - нем.}. - Wo ist der Kaiser? {Где император? - нем.}. Кучер вместо ответа повел оттопыренным мизинцем перчатки в левую сторону, к противоположному концу поляны, где при таком же перекрестке, как тот, с которого мы выехали, теперь виднелись две конские головы светло-буланой, золотистой масти. Видны были только две эти прекрасные головы в наборных уздечках с бирюзовыми пукальками, а самый экипаж оставался на таком расстоянии, на каком сначала хотел удержать нас наш кучер. "Это, - подумал я себе, - в самом деле очень деликатно, но зато он оттуда ничего хорошего не увидит, да и на себя не дает нам полюбоваться. А это досадно". Только не нужно было досадовать: в эту самую минуту, глядя по направлению, где стояли лошади, я без всякого затруднения увидал высокого, немножко сутуловатого, но бравого мужчину, в синей австрийской куртке и в простом военном кепи.
Конец
Та продолжала плакать. - О чем вы плачете? Анна Фетисовна открыла глаза и проговорила: - Так, - ни о чем, - Нет, в самом деле? Девушка глубоко вздохнула и отвечала: - Ихняя простота мне трогательна. Княгиня подмигнула мне и, шутя, сказала: - Toujours serville! C'est ainsi que l'on arrive aux cieux. {Всегда раболепна! Так заслуживают вечного блаженства - франц.}. Но шутка как-то не бралась за сердце. Волнение Анны Фетисовны давало иной смысл этому пустому случаю. Мы возвратились в отель и застали здесь еще одного гостя. Это был австрийский барон, который собирался в Россию и учился по-русски. Мы пили чай, а Анна Фетисовна нам прислуживала. Говорили о многом: о России, о петербургских знакомых, о курсе наших денег, о том, кто у нас всех лучше проворовался, и, наконец, о нашей сегодняшней встрече с Францем-Иосифом. Весь разговор шел по-русски, так что Анна Фетисовна должна была все от слова до слова слышать. Княгиня рассказывала мне не совсем "легальные" вещи из придворных буколик и политических рапсодий. Барон улыбался.
|