День сегодняшний

Водитель остановил машину у подъезда и, не поворачиваясь, спросил:

– Ждать или вызовете?

Старший инспектор МУРа Лев Гуров взглянул на водителя с удивлением. За последние годы он привык, что водители оперативных машин, зная его в лицо, обращаются к нему персонально, одни по имени, другие по фамилии, но с некоторым интересом и уважением. Гуров только сейчас сообразил, что он тоже не знает водителя; в сущности, какая разница, знают они с водителем друг друга или нет, но сейчас это вызывало досаду. Сегодняшний день не ладился изначально, и необходимо было вырваться из круга невезения. Всю дорогу Лева решал вопрос, почему на несчастный случай, пусть даже со смертельным исходом, полковник выслал оперативную группу управления во главе с ним, Гуровым, хотя он сегодня после дежурства в отгуле.

– Пожалуйста, поезжайте в гараж. Я позвоню.

Гуров мельком заметил довольное лицо шофера, вышел из машины и присоединился к врачу и эксперту научно-технического отдела, которые со своими чемоданами уже направились к подъезду.

Войдя вслед за ними, Гуров увидел цифровой замок и нажал красную кнопку вызова дежурного. Ответа не последовало.

– Что вы хотели нам здесь показать, Игорь Петрович?

Качалин не расслышал, возможно, умышленно оттягивая время, взял с кресла подушку, подложил Вере под голову.

– Значит, не должен был прийти сегодня в тринадцать часов? – спросил Качалин и вдруг подмигнул, причем неизвестно кому подмигнул, так как смотрел не на Гурова и не на Толика, а между ними, на стоявший на книжной полке большой энциклопедический словарь.

Гуров ожидал новой вспышки и бранных слов. Толик Бабенко лишь пожал плечами и отвернулся.

– Говорил тебе: не лги по мелочи, в большом веры не получишь. – Качалин подошел к письменному столу, жестом подозвал Гурова, указал на календарь-ежедневник. – Супруга-покойница большая аккуратистка была, всегда на каждый день план составляла. Ознакомьтесь.

Лева подвинул календарь. Каждая страница его была заполнена красивым четким почерком: распорядок дня от семи утра до семнадцати-восемнадцати. Видимо, на этом рабочий день Качалиной кончался, потому что вечерние часы были либо не заполнены, либо пестрели различными неразборчивыми записями, сделанными различными почерками.

– Как же это произошло, Игорь Петрович? – спросил Лева.

– Вы о чем? – Качалин задумался и от вопроса вздрогнул.

– Я неправильно сформулировал вопрос. – Лева опустил стекло, но ветер не освежал, а влажно прилипал к лицу. – Как вы ударили жену бронзовой статуэткой, я знаю.

– Вы что? Что вы говорите?

– Помню, в детстве я разбил бинокль отца. – Лева замолчал. – Извините, глупости говорю. Мне кажется, вы не можете поверить в происшедшее, все хотите проснуться и не можете, верите, упрямо верите, что проснетесь. Я говорю жестокие слова, но я не в силах изменить реальность.

– Я не убивал Елену. – Голос Качалина прозвучал тускло и бесцветно, таким слышится голос робота, когда читаешь научную фантастику.

– Понимаю, вы ударили. – Лева вздохнул и замолчал, он тоже устал, говорить, в общем-то, бессмысленно. Качалину к жизни не возвратить.

Светофор подмигнул зеленым, водитель остановил машину, что было абсолютно не в его привычках. Он работал на оперативной машине чуть больше недели, использовал право преимущественного проезда где только мог, а уж на мигающий зе.....