Николай Леонов

Дьявол в раю

Глава 1

Старший оперативный уполномоченный по особо важным делам полковник Лев Иванович Гуров собирал дорожную сумку, он отправлялся в отпуск. Его отец, генерал-лейтенант, и мать, доктор наук, несколько лет назад ушли на пенсию и крестьянствовали в «родовом имении» под Херсоном. Отец был мужик сильный и жилистый, восстановил развалившийся пятистенок, стал разводить кур, коз, в общем, хозяйничал и огородничал. За два сезона руки матери покрылись плотным загаром, ладони – мозолями. Теперь вилы и лопату она держала так уверенно, словно не возилась всю жизнь с микроскопами и пробирками. Сын залетал в деревню ежегодно, именно залетал, оставляя после себя запах дорогого одеколона.

Работать на земле Гуров-младший не умел и не любил. Мать с отцом сына не осуждали; человека нельзя на землю посадить; он должен прийти к ней сам и уже не расставаться.

Гуров поговорил с родителями по телефону, сказал, днями будет, однако душа его раздваивалась. Он очень хотел видеть отца с матерью, но терпеть не мог носить кирзовые сапоги и копать грядки. Гуров не любил копать их весной, когда земля радостно хлюпает, ожидая посева, не любил ковыр.....

– Боренька, ты куда пропал? Я уже по новой велел налить, а тебя нет.

Тот, шумно дыша, молча вытянул из брючины здоровый тесак. Гуров успокоился окончательно: ножа он не боялся. Если только нападут сзади. А по затылку что кирпич, что молоток – всего достаточно. Нож в руке нападающего лишает его трех рычагов, замыкает сознание на паршивом оружии, да и стоял уголовник неудобно, на пологом газоне, и ростом был ниже. Гуров понял, что единственный шанс у противника – броситься ему в ноги.

Обрушив на Гурова поток матерной ругани, перемежаемой блатными словами, он заводил себя. На губах выступила пена.

– Стоять, полиция! – раздался сзади голос Еланчука.

Гуров знал, а фиксатый видел, что никакой полиции в округе не было. Но свидетель уголовнику был ни к чему, нож он убрал.

– Я твоей масти не знаю, – сказал Гуров, – но ты «опустил» себя. Солидный вор званием не козыряет. Я в Мо.....

Гуров, не вдруг узнав Эльзу, – а это была она, – едва не ахнул. Катерина держалась с подругой вежливо, как с попутчицей. Через проход расположились блондинистый Петр и смоляно-черный Гиви. Крайним к проходу сиротливо притулился худенький Еланчук.

Лишь в момент взлета стюардесса пыталась восстановить статус-кво. Друзья обозначили порядок, затем все встало на свои места.

Мужики маялись после крутого вчерашнего бодуна и сразу достали из кейса бутылку коньяка, чем усугубили свое состояние. Когда самолет набрал высоту, они завалились к иллюминатору и захрапели.

Марии надоели перистые облака, она повернулась к Гурову.

– Красиво отдохнули, милорд! Я благодарна тебе, твоим друзьям. Две недели ни одного слова о съемках, ролях, театре. Даже не верится, что такое возможно.

– Спасибо, очень приятно, миледи, что тебе понравилось, – расцвел Гуров.

– Характер у тебя… – она вздохнула. – Зато ты был великолепен в сцене с этим дебилом. Ночь, огни, шуршит м.....