Юлия Латынина

Разбор полетов

Глава 1

Как и большинство «новых русских», а тем более явных бандитов, Валерий Нестеренко любил быструю езду. Тяжелый «паджеро» стлался на рысях по крайней левой полосе проспекта Мира, делая не меньше ста сорока километров в час. Была уже поздняя ночь: вдоль проспекта тянулись разноцветные гирлянды огней, и далеко-далеко, впереди и справа, за вратами ВДНХ, вздымался в небо гигантский шприц Останкинской телебашни.

Летний ветер бил в лицо, запоздавшие легковушки шарахались от дорогой иномарки, как плотвички от щуки. Два бронзовых человека – Рабочий и Колхозница – глядели немигающим суровым взглядом на капиталистическую Москву, и молот и серп в их сплетенных руках вздымался высоко-высоко, словно готовый обрушиться на бандитскую иномарку. На траверзе ВДНХ перед «паджеро» замаячили габаритные огни еще одного запоздавшего путешественника.

Нестеренко пригляделся: это была «мазда», и явно не девяносто восьмого года рождения. «Паджеро» свирепо взмигнул дальним светом. «Мазда» и не подумала уступить дорогу, водитель выжимал из почтенной старушки сто двадцать км в час.

Сазан встал с кресла.

– Говорят, у генерала Сергеева были плохие отношения с Глузой? – спросил Сазан в упор. – Сын его вместе с ним выдвигался в депутаты.

– При чем здесь генерал Сергеев?

– При том, что ваша позиция за ночь удивительным образом переменилась. И я не могу найти этому никаких объяснений, кроме утреннего вашего разговора с Сергеевым.

Прокурор побагровел. Сазан пошел к двери. У самого порога он обернулся, – Я вполне понимаю вас, Сергей Кириллович, – сказал Нестеренко, – но подумайте вот о чем: эти люди убили Глузу, хотя Глуза был на их стороне. Я вам не советую дружить с крокодилом и думать, что вас-то он не тронет. Всего хорошего.

«Мерс» Сазана был припаркован напротив прокуратуры, и тонкая фигурка в белом платьице крутилась около заднего колеса.

Фигурка обернулась, и Сазан узнал Леру. Глаза девочки вспухли от слез, личико слегка заострилось. Девочка на мгновение напомнила Сазану маленькую, рассерженную и ужасно ядовитую змейку.

– Подвезти? – неловко спросил Нестеренко.

Нестеренко поднялся по лестнице на второй этаж и вошел в гостиную. За столом, уставленным разнообразной и добротной снедью, сидела вся семья. Супруга Ивкина, в кокетливом фартучке, повязанном вокруг необъятной талии, торжественно поспешала из кухни с забытой масленкой.

– Ax! – сказала она при виде Сазана. Масленка выпала из ее рук и разбилась. Сазан прислонился к дверному косяку и молча глядел на суету, завязавшуюся вокруг масленки. Виталий Ивкин поднял на него глаза, потом опустил, потом опять поднял.

– Нам звонил полковник Калинин, – сказал Ивкин. – Извините, Валерий Игоревич. Я действительно не знаю, что и думать. И Миша тоже должен извиниться.

Мальчик исподлобья глянул на Нестеренко.

– У папы больное сердце, – сказал он, – я потом его час отпаивал нитроглицерином. Вы могли бы предупредить.

– Прости, Миша, – усмехнулся Нестеренко, – мне как-то не хотелось ставить свою жизнь в зависимости от актерских задатков твоего отца.

– Мне сказали, что Кагасов арестован, – проговорил Ивкин.