Начало
Михаил Арцыбашев Паша Туманов I Перед закрытой желтой дверью приемной полицмейстера, в маленькой грязной передней с давно не крашенным полом, опершись спиной о вешалку, стоял рябой малорослый полицейский солдат в перепачканном пухом и мылом и разорванном под мышкой мундире. Вид у этого солдата был самый смиренный и глупый, но это не помешало ему изобразить на своей физиономии начальственную строгость, когда в переднюю вошел посторонний. Этот посторонний, попавший в комнату, куда посторонним вход строго воспрещается иначе как в указанное, от двенадцати до трех часов, время, был юноша в худой гимназической шинели и такой же фуражке. Роста он был среднего, большеголовый, с некрасивым, но довольно симпатичным лицом; на щеках и верхней губе его вполне ясно обозначался неровный пух усов и бороды. Он был красен и, видимо, возбужден. Вошел он очень быстро, точно за ним кто гнался, и, войдя, сейчас же снял шапку. — Здесь приемная полицмейстера? — спросил он так громко, как будто давно приготовил этот вопрос в такой именно громкой и решительной форме. Середина
Паша промолчал. Костров поглядел на него с сожалением. — Хорошо, говорю! — повторил он. — Ишь, ласточки-то как… ишь, ишь!.. А вы чего такой хмурый? Пашу Туманова взяло зло: ему показалось, что старик дразнит его, а сам все отлично понимает. Он опять промолчал. Костров вздохнул и широко улыбнулся. — Это что «екзамен» свой не выдержали? Плюньте-ка на это дело! Паша Туманов посмотрел на него со злостью. — Что же вы сердитесь? — добродушно спросил Костров. — Я не сержусь, — пробормотал Паша. — Нет? А мне показалось, что вы обиделись… А что я говорю — плюньте, так это я верно говорю. Ну не выдержали вы экзамена… Васька мой тоже не выдержал? Ну да… А ведь он, наверное, и в ус не дует. Вы его видели? — Он пошел на бильярде играть, — сказал Паша. Костров точно обрадовался. — Ну вот… А чего? Оттого, что ему — наплевать! — Как же на это можно наплевать? — возразил Паша, глядя себе под ноги. — А что? Оно, конечно, получить свидетельство там, на место поступить… это хорошо… А только не в этом сила… — А в чем? Конец
— Не могу, — пожал плечами директор. — Я буду учиться, Владимир Степанович, — уныло проговорил Паша. «Если я заплачу, то это будет даже хорошо», — подумал он, чувствуя, что слезы подступают к горлу. Но тем не менее он из всех сил старался не заплакать. — Ах, Боже мой! — сказал директор, искренно страдая, но делая суровое и скучающее лицо. — Владимир Степанович, если я не кончу гимназии, мне нельзя будет в университет. — Само собой разумеется, — невольно усмехнулся директор. «Совсем не то говорю», — мелькнуло в голове Паши. Директор взял папиросу, пыхнул ею два раза, затянулся, приподнял брови и, аккуратно укладывая ее на край стола, заговорил решительно и резко: — Послушайте, Туманов, я очень хорошо знаю, что положение ваше, а тем более ваших родителей, становится очень неприятным, если вы будете исключены… Я лично ничего не имею против вас, как не имеют и все господа учителя, но у вас есть свои обязанности, а у нас свои: вы были обязаны учиться… вы этого не делали, ну, и за это исключаетесь из гимназии. Исключаетесь не нами, потому что мы только исполнители, чиновники, и не будь нас, вас иск.....
|