Начало
Михаил Арцыбашев Кровавое пятно I Все эти дни Анисимов почти не спал, но чувствовал себя таким здоровым и бодрым, как никогда. Он даже как будто помолодел, и его худая, нескладная фигура, с унылым и длинным носом, двигалась по станции быстро и весело. Все было так стремительно, так неожиданно и хорошо, что все время у него было такое ощущение, будто он кружится в свежей и чистой волне, откуда-то нахлынувшей и без следа, навсегда смывшей всю старую, тусклую и скучную жизнь. На станции, всегда тихой и пустынной, теперь было людно и шумно. От черных толп, непрестанно движущихся по платформе и путям, казалось, что вся она движется, как муравейник, и многоголосый, возбужденный говор так и висел над ней в чистом, холодном воздухе белого дня. С востока один за другим проходили пестрые, наскоро составленные из разнокалиберных вагонов поезда и, почти не останавливаясь, стремительно уносились вдаль, быстро уменьшаясь и тая в белом мареве снежных полей. Каждый поезд толпа на станции встречала и провожала долгим «ура» и маханием шапок, причем от множества рук мелькало в глазах, а от крика овладевало мальчишески-задорное чувство. Каждый старался кричать ка..... Середина
— С оружием схватили, ваше высокоблагородие! — сказал кто-то из солдат. — А… Рассгрелять!.. — отчетливо и спокойно выговорил полковник. Анисимов понял это слово, но не понял его ужасного, именно в этот момент, значения. Очевидно, не понял и горбоносый человек, потому что он не двинулся с места, не крикнул, ничем не выразил своего ужаса. Два солдата с одинаковыми темными лицами взяли его под руки и отвели. Он еще обернулся, точно хотел что-то сказать, но промолчал и так же неподвижно стал там, где его поставили, в нескольких шагах. Кто? опять спросил высокий офицер. Вопрос был обращен к Анисимову, но ответил не он, а маленький, щуплый человек в разорванном ватном пальто и картузе. — Мы с Костюковского завода… токари… Федульев… — торопливо проговорил он, поспешно выдвигаясь вперед и весь приходя в движение. Нижняя челюсть его странно двигалась. — Тоже палил, ваше высокоблагородие… — каким-то унылым и безнадежным тоном подсказал опять тот же солдат. И опять отчетливо и коротко полковник выговорил то же непонятное слово. Конец
— Разве уже пора? — торопливо спросил он. Офицер криво усмехнулся. — Н-да… Анисимов засуетился еще больше и стал искать свою фуражку. Ее не было на диване, не было на столе. Анисимов бестолково и торопливо шарил вокруг, и ему было странно, мучительно неловко, что он задерживает. Руки у него дрожали, глаза бегали. — Ну, вы скоро? — сердито спросил офицер. — Сейчас… тут шапка… — Да все равно, можно и без шапки! — нетерпеливо возразил офицер. Анисимов опять быстро взглянул ему в глаза и потупился. — Да, впрочем, все равно… — торопливо, как будто про себя, выговорил он в сторону. Воцарилось короткое молчание, и вдруг у офицера явственно задрожали губы. Анисимов тихо повел глазами и встретился со странным, как будто чего-то не понимающим и растерянным взглядом. Но так же мгновенно лицо офицера резко изменилось. — Ну!.. — короткой страшно грубо выкрикнул он, порывисто дернув головой к двери. Анисимов вздрогнул, судорожно покривился и, не глядя на офицера, шагнул вперед.
|