Начало
Глен Кук Теневая линия Рихарду Вагнеру посвящаю Книга первая Веревка Кто свивает веревку, привязанную к перекладине? Глава 1 3052 год н.э. Кто я? Что я? Я – побочный сын Теневой Линии. Эта раскаленная солнцем каменная гряда с зубчатыми краями – мой третий родитель. Ты никогда не поймешь ни меня, ни Теневой Линии, не зная моего отца. А чтобы узнать Гнея Юлия Шторма, нужно узнать нашу семью с ее запутанными отношениями и долгой историей. Чтобы знать нашу семью… И нет конца этой цепи. Это словно круги, расходящиеся по воде. Необозримой рекой течет рассказ, ведущий к Теневой Линии и ко мне. Из незаметных с виду событий-притоков слагается ее поток. Если сузить до предела диафрагму объектива, в ней останутся те, кто сделал меня таким, как я есть. Этот рассказ – о них. И еще – о людях, которые, наложив на них свой отпечаток, предопределили, каким я стану. Масато Игараши Шторм Глава 2 3031 год н.э.
Середина
– Как прикажешь. Звезда в иллюминаторе покачнулась, когда Кассий переменил положение корабля, а потом выросла до размеров солнца. Кассий нырнул к звезде, проскользнув так близко от нее, что кривая горизонта куда-то пропала и показалось, что корабль проплывает под бескрайним огненным потолком. Языки пламени величаво тянулись к ним, словно хотели увлечь в это яростное небо Армагеддона. Даже солнечные пятна поменьше казались гигантскими черными континентами, омываемыми еще более гигантскими океанами огня. Кассий поставил все фильтры, дав Шторму возможность задумчиво всматриваться в это гигантское пекло, единственный источник всех остальных видов энергии. – До чего же жизнь наша схожа со звездой, – произнес Шторм. – Она пульсирует, она борется, стараясь сохранить себя в бескрайнем океане холодного отчаяния. Каждый атом содрогается до самого ядра, сражаясь с вампиром ночи, грозящим высосать из него жизнь. Так же сражаются и звезды, зная, что борьба их безнадежна, что им по силам лишь одно: умереть несломленными, вспыхнув новой в последнем величественном жесте на этой сцене.
Конец
– Хочешь закончить игру, пока Юппа еще нет? Он направился к шахматному столику. За эти несколько часов никто не вспомнил о партии. – Пожалуй, – ответил Маус, не отрывая глаз от неба. – Не могу поверить. Я знаю, что это случилось, но до сих пор поверить не могу. Нечасто доводилось Мак-Кленнону видеть Мауса в таком философском настроении. – Смерть Кассия и Ди могла показаться тебе концом истории. Потому что они были последними принципалами. Но ведь ты рассказывал не историю Легиона и не историю войны на Теневой Линии. Ты рассказывал о тех, кто уцелел. Особенно о Маусе. – Может быть. Да, ты прав. Ну, нам еще оставалось разоружить людей Майкла, обезвредить те бомбы и вывезти своих людей с Теневой Линии. И мы сделали это – нам помогли жители Темной Равнины и Города Ночи… Постой-ка, а что означают эти слова: «рассказывал о тех, кто уцелел»? – Мне кажется, ты хотел объяснить мне, кто такой Масато Шторм. Маус перевел взгляд на тот участок неба, где бушевала новая война. Человечество со своими союзниками вступило в схватку со страшным врагом.
|