Начало
Владислав Крапивин Синий город на Садовой Первая часть ДТП Трескучее знакомство Ваза была высотой в полметра, крутобокая. Из фарфора или фаянса. На выпуклой поверхности художник изобразил синей краской городской пейзаж. Тесно стояли дома с острыми голландскими крышами, упирались в круглые облака башни и колокольни, раскидывал голубые струи фонтан с русалками, кудрявились деревья, и вилась между ними горбатая, выложенная булыжниками мостовая. А над крышами и в конце улицы поднимались мачты с подобранными парусами и длинными флагами. Стояла ваза на тумбочке, вровень с подоконником, и хорошо была видна прохожим сквозь чистое стекло. Когда Федя проезжал здесь на велосипеде, она оказывалась на уровне его глаз. Маленький синий город написан был тонкой кистью, с множеством всяких деталей, и каждый раз Федя успевал заметить какую-нибудь новую подробность: то флюгер-кораблик над башенкой, то рыбака под аркой каменного мостика, то двоих мальчишек, прилаживающих вертушку на гребне крыши…
Середина
Черную ленту натянули между спинками стульев. Когда светили лампами с обратной стороны, созвездия горели и некоторые звезды лучисто вспыхивали. Их сняли на ту же пленку, где был Нилка, – "в несколько слоев" и с разной скоростью движения. Когда проявили и пустили пленку через проектор, Оля тихонько повизгивала от удовольствия. На экране искрился и плыл настоящий звездный хоровод, а мальчик в трепещущей светлой рубашке мчался сквозь сказочное пространство, и космический ветер откидывал у него легкие волосы… Правда, несколько раз можно было заметить крючок за спиной. Однако на то и монтажные ножницы, чтобы убирать неудачные кадры… Но это "звездное кино" для фильма о Городе было не так уж нужно. Разве что для маленькой сценки ночного полета. А главным-то образом нужен был полет над улицами, над рекой, над землей, освещенной солнцем. Летающего Нилку сняли еще на одну пленку и – делать нечего – пошли на ра.....
Конец
– Зато ничего страшного, – вздохнула Оля. Постояли, пооглядывались. Как скала чернела в небе стена с неровным верхом. Над ней переливалась белая звездочка. На остатках кривого забора и хибарке еще различимы были надписи, сделанные светло-зеленой краской: "Studia TABURET" и "Н.Е. БЕРЕЗКИНЪ". Нилка вдруг подбежал к забору, вцепился в шаткую перекладину, зацарапал подошвами: – Подс'садите меня! – Зачем, Нилище? – сказал Борис – Кувыркнешься. – Нет, я посмотрю с высоты! Может быть, оно в траве где-нибудь с'светится. Борис подсадил. Сам встал внизу, глядя, как покачивается Нилка на кромке шаткого забора. – Нету нигде, – сообщил Нилка печально. – Ладно… Я полетел! – Махнул руками и сиганул вниз. Оля ойкнула. Лишь через секунду после того, как все ждали шумного падения, Нилка мягко упал на четвереньки. На край мусорной кучи. К нему подбежали. – Вот с'свернешь шею, балда, – сказал Федя. – Кажется, я что-то разбил. Хрустнуло под с'сапогом.
|