Начало
Владислав Крапивин Однажды играли… Фрагменты «Дневника с долгими воспоминаниями» или История ненаписанной повести О дневниках …Я взялся за этот дневник, можно сказать, с отчаяния. Столько несостоявшихся сюжетов в памяти, недозрелых, недооформленных до того уровня, чтобы из каждого сделать рассказ или повесть. И теперь уже ясно, что не хватит времени, чтобы все их реализовать (вот словечко!). И в то же время жаль, если они уйдут в небытие – все эти обрывки воспоминаний, короткие эпизоды, детали, сны… Конечно, кому они нужны кроме меня? И все-таки… Кажется, я понимаю, почему В.Катаев бросился писать свой “Рог Оборона”. Времени оставалось мало, а хотелось выплеснуть на бумагу как можно больше. К.Паустовский тоже писал о своем желании работать над ”свободной прозой”, не скованной требованиями сюжета и композиции… Так вот, хочется написать побольше. А там пусть разбираются, если кому-то будет интересно. “Сжимать” себя и следить за стилем я не стану. За композицией тоже. Это будут заметки и долгие уходы в прошлое… Середина
Вот и сейчас ее отнесло от Игорька. Издалека Тоська пригрозила: – Скажу отцу, он тебе опять всыплет! – Фиг тебе! Он меня никогда… Иди лучше сама своего пупса выдери. Сразу успокоишься… От Игорька мы знали, что двенадцатилетняя Тоська до сих пор играет в куклы: шьет им всякие наряды. А если на душе досада, Тоська кладет на колени целлулоидного пупса-голыша и наказывает его специальным кукольным ремешком. Тоська издалека бросила в своего братца (или племянника) ржавой консервной банкой, промахнулась и пошла прочь – обиженная, независимая, длинноногая. Тощие косы подрагивали на спине. А мы поняли, что прежняя игра надоела. Хорошо бы что-нибудь другое.” 12. 04. 97 Итак, что же было после того, как закончился процитированный выше эпизод? И в повести, и на самом деле было одно и то же. Наступила та вечерняя пора и то вечернее настороение, когда новые игры затевать уже поздно. Я сказал ребятам, что пойду домой. И пошел. К себе на Нагорную...... Конец
Даже сейчас, когда я открываю старый коричневый патефон, купленный в комиссионке, я вдыхаю тот же запах… Вообще-то это смесь застоявшихся ароматов клея, коленкора, чуть поржавевшего железа (из недр внутреннего рупора), сукна на диске и тому подобное. Но все вместе – именно патефонный запах. Тот же, что в давнем детстве. И я, зажмурив глаза, вмиг становлюсь маленьким, переношусь на широкий обеденный стол к предмету своего обожания. Меня в патефоне восхищает и радует все: блестящие рычажки тормоза и регулятора скорости, сверкающий обод круга, суконное покрытие этого круга, (обязательно тех же тонов, что и патефон, только посветлее)… Вот вертят ручку, и я ощущаю нервное подрагивание патефонных внутренностей. Он, как живое существо, напрягается, чтобы сейчас выдать музыку и песню… Вот кладут на круг пластинку, по которой скользят особые “пластиночные” блики… .....
|