Начало
Владислав Крапивин ГУСИ-ГУСИ, ГА-ГА-ГА… Часть первая КАЗЕННЫЙ ДОМ Белая черта Клавдия выпросила машину и укатила на Побережье. На целый месяц. То есть это Корнелий так объяснял у себя в бюро: выпросила. И все, кажется, верили. Кроме Рибалтера, конечно. Рибалтер же зацвел ехидной улыбочкой: – Ну-ну. Похлопала тебя по животику и решила: «Лапочка, тебе полезно немножко поездить на монорельсе и походить пешком. А то смотри, котик, где твоя талия…» А? Привычная проницательность Рибалтера на сей раз почему-то всерьез разозлила Корнелия. Он бросил в коллегу пластиковым стаканом с карандашами. – Когда-нибудь доиграешься со своим языком… Безында лысая… Рибалтер, естественно, ржал, но в глазах мелькнула растерянность. Ругательство «безында» ему, кажется, было незнакомо. А Корнелий и сам не понял, с чего вдруг пришло на ум это бранное словечко школьных времен. Свои ученические годы старший консультант рекламного бюро «Общая радость» Корнелий Глас вспоминал крайне редко. Тоски по «розовому детству» никогда не испытывал. Особенно сейчас, на сорок втором году бренного существования и почти через четверть века после окончания слав.....
Середина
– Что не настоящий. «Мне бы, как вам, бежать на Луга, да тоже не знаю дороги», – чуть не сказал Корнелий. Но очередной приступ изнуряющего уныния накрыл его. Корнелий с трудом встал. – Спать, ребята. – Давайте молитву, – шепотом сказал Илья. – Потихоньку. Оглядываясь на лежащего ничком Цезаря, все тесным кружком встали между коек. Слов теперь слышно не было, но Корнелий знал: это «Гуси-гуси…». Молитва ребячьей горькой мечты. Стало чуть легче. А что же Цезарь-то? Корнелий обернулся. Цезарь… встал. Одернул свои скомканные брючки, опустил руки, низко наклонил голову. И стоял так, пока ребята не разошлись к своим постелям. Что же это он? Из-за молитвы? Он ее наверняка даже и не слышал. Теперь Цезарь отрешенно сидел на постели. Корнелий подошел. – Значит, ты верующий? – Я?.. Почему вы решили? – Ну вот, встал же… – Ну и что? Раз люди молятся, нехорошо лежать… Это их дом. Просто чтобы не кончать разговор (может, хоть немного оживет мальчишка), Корнелий сказал: – Ты молодец. А что, в вашей семье не признают никакой религии? «Вот балда-то! Не надо про семью…»
Конец
– Из Лебена придется вернуться. И вот тогда… Впрочем, об этом позже. Рибалтер, телега твоя на ходу? Положи туда побольше еды, я голодный как волк… – Поешь здесь. Пока я заказываю вещи для мальчика. – Не надо заказывать. Я подумал: вдруг все-таки следят? Могут догадаться, что Цезарь здесь… Мы все купим по дороге. Собирайся. – Я? Куда? – Да в Лебен же, черт возьми! – Мне же нельзя… – До Лебена машину поведу я. А ты будешь сидеть рядом и запоминать все, что я скажу. – Я не про то. Мне запрещено покидать дом. Индекс на контроле, запеленгуют сразу. – Не запеленгуют, я обещаю. К тому же что тебе терять? – Как знаешь, – покорно сказал Рибалтер. – У тебя есть наличные? Возьми с собой. Мы купим одежду Цезарю где-нибудь по пути. – Зачем наличные? Мой индекс еще не исключен из банковской системы. – Корнелию показалось, что у Рибалтера скользнула наивно-самодовольная нотка… – Святые Хранители, – вздохнул Корнелий. – Как туго ты соображаешь. Впрочем, естественно. Скоро у тебя не будет индекса. Цезарь вскинул голову.
|