Начало
Данил Корецкий Логика выбора Вода была теплой, песок горячим, а воздух раскаленным, и я почти совсем высох, пока пробирался между перебрасывающимися мячом коричневыми девушками в купальниках. Одежда лежала так же, как я ее оставил, а портфель — черный, богатого вида «дипломат» — исчез. Я опустился на красный пластиковый лежак и закрыл глаза. Если бы похититель смог удержать «дипломат» у себя да еще сумел бы его открыть… Сосредоточиваться не хотелось: купание и солнце оказывали расслабляющее воздействие, и мне пришлось напрячься, превозмогая себя. Вор появился через пять минут — здоровенный парень с наглым лицом, на котором застыла гримаса испуга. Он не понимал, что с ним происходит, почему он вернулся, но инстинкт и прошлый опыт подсказывали: ничего хорошего ждать здесь не приходится. Когда он поставил портфель и я его отпустил, он на секунду замешкался, ошалело тряся головой, а потом сорвался с места и, опрокидывая ничего не понимающих людей, бросился бежать. — Чего это он? — удивился сосед справа, средних лет мужчина с могучим торсом. — Псих, что ли? Середина
— Всего-то?! Но население Навои составляет полтора миллиарда! — Лучше спасти часть, чем потерять целое, — я говорил уверенно, как будто этот вопрос не был самым больным в навойской проблеме. — Несомненно. Но как отобрать эту самую часть? — Пропорционально численности отдельных групп населения, чтобы сохранить социальную структуру общества… Вот сейчас и начнется самое главное. — Какого общества? — Тобольган привстал, и нос у него хищно зашевелился. — Не понимаю, — я постарался произнести это как можно естественнее. — Сейчас поймете! — он встал и заходил по комнате. — Почему вы пришли за мной? Тут неподалеку живет мой коллега Мэйзон. Он — бездарность, тупица, его «труды» — сплошная компиляция, даже плагиат, но он не меньше меня хочет жить. К тому же у него жена и трое детей… Кстати, ваши благодеяния распространяются на близких? Вот видите! А я одинок! Почему же вы хотите сохранить пропорции социальной структуры за счет этого бедняги? Конец
— Не только. Скажите, кто принимает окончательное решение об эвакуации конкретного навойца? — К сожалению, я. — Вот даже как? — Тобольган развел руками. — Единолично? Я промолчал. Он умел находить самые уязвимые точки. — Не слишком ли велика ответственность? И не боитесь ли вы ошибиться? Ведь, как мы только что выяснили, четких представлений о том, кого спасать, а кого оставлять на погибель, у вас нет. Да, в таком состоянии не следовало сюда приходить. Впрочем, будь я и в отличной форме, я бы не смог переиграть Тобольгана. Мы оба правы, каждый по-своему. И с точки зрения логики он прав более, чем я. У нас в Совете тоже были головы, считающие, что этичнее оставаться в стороне: в конце концов мы не отвечаем за космические катаклизмы, а за вмешательство в развитие чужой цивилизации отвечать придется. Хотя бы перед собой. Но я не признаю такой логики. Да и остальные участники операции тоже. Скорее меня смущала другая логика — тех, кто требовал, чтобы Навоя была осведомлена о предстоящем и чтобы наши планеты вместе искали выход… — Значит, вы отказываетесь? — на этот раз мой голос был хриплым и усталым.
|