Начало
Андрей Константинов, Евгений Вышенков Реализация (Свой-чужой – 003) Штукин – Якушев – Ильюхин – Юнгеров (сентябрь 2000 года) …Штукин обманул Юнгерова. Не было никакого разговора с опером из «управы», работающим «под Ильюхиным». У Валеры был разговор с самим Ильюхиным – долгий и местами крайне неприятный для них обоих… Если бы эта встреча нашла свое отражение в официальных документах, то она была бы обозначена как «очередная» и «прошедшая на КК[1]». Но Ильюхин официально регистрировать встречу не стал. Он, вообще, не любил такую писанину – во-первых, очень трудно писать не то, что было на самом деле (а писать правду – это просто сумасшествие), а во-вторых, даже если и просто писать абы что, но столько, сколько положено, – все равно утонешь в бумагах, которые будешь составлять по 25 часов в сутки. На практике как из положения обычно выходят: «подпрягается» какой-нибудь молодой, но дотошный сотрудник, который и оформляет аккуратно всю «липу» с нескольких устных указаний руководителя. Потом пройдет лет двадцать, кто-нибудь начнет листать дело и будет восхищаться оперативной драматургией, выраженной красивыми фразами с утраченными уже канцелярскими.....
Середина
– А если правильно – то у нас два часа на все про все. Если бы я до вас вчера дозвонился – было бы больше. – На все про все… – задумчиво повторил Гамерник. – А всех, всех, всех – негусто. Дефицит кадров. Валера сделал вид, что не слышал последней фразы: – Крылова я знаю в лицо… Место – ни с чем не спутать… Почесав пальцами небритый подбородок, Гамерник рявкнул одному из охранников: – Дай телефон! Телохранитель немедленно поднес свой мобильник. Гамерник потыкал пальцем в кнопочки и поднес трубку к уху: – Але… Узнал? Ну. Все спокойно? Тема есть. Нет – на пару слов и прямо сейчас… А где в прошлый раз. Я же сказал – сейчас! Все, давай… Сергей Борисович вернул трубку охраннику. Штукин хитро прищурился, еле удержавшись от подначивания: – «А» и «Бэ»? Валерка намекал на некогда сообщенные инициалы. Гамерник намек понял, но сделал поначалу удивленные глаза: – Кто-кто? И буквально через секунду он понял, что это ханжество ни к чему в данной ситуации – все равно предполагаемых участников концессии придется знакомить между собой. Сергей Борисович несколько натянуто улыбнулся:
Конец
– Подъем! – скомандовал Уринсон Шелкоплясу. Тот, кряхтя, приподнялся и неожиданно, ухватив за заднюю лапу щенка, шарахнул им по Штукину. Валера отпрянул, что дало возможность щенку улететь в сторону и повиснуть на жестких ветвях кустарника. Шелкопляс отбежал на пару шагов, после чего он кадыком напоролся на бельевую веревку, заботливо растянутую между липами и рухнул на спину. На него прыгнул Потемкин и завернул руку за спину. Уринсон подобрал шкурку, которая раньше была породистым щенком. До РУВД опера доплелись спокойно, подпихивая задержанных. За Шелкоплясом приехали мигом, как только свели мосты. Жали руки. Обещали включить в приказ. Как впоследствии выяснилось – забыли. Остальных задержанных сфотографировали, дали по затрещине и выгнали. Сил беседовать уже не было. Щенка положили на диван и отечески прикрыли милицейской рубашкой. Щенок уже не скулил. От всего пережитого он устал, похрапывая и улыбался во сне. Животик его мерно покачивался. На утро начальник угрозыска Василеостровского РУВД Ткажевский, бегло похвалив за Шелкопляса, заговорщически начал расспрашивать о щенке:
|