Начало
Андрей Константинов Дело о несправедливом приговоре Рассказывает Анна Лукошкина"32 года. Закончила юридический факультет ЛГУ. Работала судьей в районных судах Санкт-Петербурга. Член Городской коллегии адвокатов. Представляет Агентство в качестве адвоката на судебных процессах. В Агентстве также отвечает за «юридическую чистоту» публикуемых материалов. Разведена. Воспитывает сына". Из служебной характеристики1 «Телесные повреждения, полученные коммерсантом, оказались несовместимыми с этой жизнью». Я еще раз прочитала эту фразу и, усмехнувшись, поняла, что меня смутило. В Агентстве собственно журналистов и филологов было не так чтобы много, поэтому отдельные индивидуумы с техническим образованием, ныне промышлявшие журналистикой, нередко сочиняли подобные перлы. Хмыкнув еще раз, я подумала, что на месте автора написала бы: «Телесные повреждения оказались несовместимыми с ТАКОЙ жизнью». Впрочем, с той жизнью, которую мы имеем последние несколько лет, мало что можно совместить… Середина
12 И вот я снова стою на пороге этой квартиры… — Ты… Ты… Проходи, — Юрий очнулся от неожиданности. Господи, ну кто мог подумать, что матрос станет оперативником РУБОП, которого потом станут обвинять в вымогательстве, а я поставлю свою визу под текстом об этом процессе! — Так твоя фамилия Лукошкина? — Да, девичья. — Аня, меня подставили. Ты должна мне поверить. Я тогда вел разработку одного чиновника из районной администрации. Мне посоветовали оставить его в покое. Но я продолжал работу. — Я как зачарованная смотрела на Юрия. Жесткий ежик с проседью на голове. Морщинки в уголках глаз и губ — но не от улыбчивости, а словно человек долго, напряженно всматривался во что-то и, упрямо сжав губы, шел к своей цели. — Сижу однажды в кабинете, звонит мой приятель. Говорит, сейчас ему потерпевшая по одному делу должна принести какие-то документы, а он стоит в «пробке» на Загородном. В общем, не мог бы я выписать ей пропуск, взять документы и оставить их пока у себя. Ну, я и выписал и конверт с документами взял. Положил в стол, тут врывается наш СОБР. В конверте — 500 долларов, номера переписаны. Вот тебе и состав. Конец
— Воздух! Воздух! — зачем Обнорский так орет, что за дурацкая привычка, как в казарме! При чем тут воздух, опять он со своими военно-морскими историями. Но воздуха действительно стало побольше. Я даже смогла расправить ставшие невесомыми руки и, взмахнув ими, подняться над этим страшным домом с заколоченными окнами, над криво улыбающимся Витей Шаховским, над почерневшим лицом Обнорского… Только одного человека не увидела я среди хоровода знакомых лиц, хотя его присутствие я ощущала физически, и это рвало меня на части. В общем-то, Нилин все рассчитал правильно. Его звонок в Агентство, несколько поспешный, произвел эффект разорвавшейся бомбы. Правда, бомба, хотя и условная, должна была рвануть в другом месте. В доме с заколоченными окнами, заполняемом газом, который вдыхала я за неимением лучшего, нужно было только щелкнуть выключателем. Случайная искра — и здравствуй, новый свет! Может, Нилин рассчиты.....
|