Начало
Артур Конан Дойл. Фиаско в Лос Амигосе В свое время я держал большую практику в Лос Амигосе. Всякий, конечно, слышал, что там есть крупная электрическая станция. Город и сам раскинулся широко, а вокруг него еще с десяток поселков и деревень, и все подключены к одной системе, так что электростанция работала на полную мощность. Жители Лос Амигоса утверждали, что они самые высокие люди на Земле, да и вообще, все в городе было самое высокое, кроме преступности и смертности. Преступность же и смертность, как говорили, были самыми низкими. Поскольку электричества вырабатывалось вдоволь, то было просто грешно расходовать пеньку и позволять местным преступникам умирать старомодным способом. А тут как раз появились сообщения, что восточные штаты уже применяют казнь на электрическом стуле, хотя смерть преступника не наступала мгновенно, как рассчитывали. Инженеры в Лос Амигосе читали эти сообщения и в недоумении поднимали брови: как вообще может последовать смерть от такого слабого тока? Они поклялись что, попадись им преступник, они обойдутся с ним наилучшим образом и включат все динамо-машины, какие есть в их распоряжении. Стыдно экономить на людях, замечали они. Ни..... Середина
Стояла торжественная тишина: мы ждали появления осужденного. Побледневшие техники нервно возились с проводами. Даже видавший виды судебный исполнитель чувствовал себя не в своей тарелке: одно дело – вздернуть человека, но совсем другое – пропустить через живую плоть мощный электрический заряд. Что до журналистов, то лица у них были белее, чем бумага, на которой они собирались писать. Только на маленького чудака немца эти приготовления не производили никакого действия: улыбаясь и затаив в глазах злорадство, он подходил то к одному, то к другому, несколько раз даже громко рассмеялся, и суровый священник упрекнул его за неуместную веселость. – Как можно до такой степени забыться, мистер Штульпнагель чтобы шутить перед лицом смерти! Но немец нисколько не смутился. – Если бы я был перед лицом смерти, я бы не стал шутить, – отвечал он. – Но в том-то и дело, что я не перед лицом смерти и могу делать, что пожелаю. Священник хотел было выговорить ему за этот дерзкий ответ, но тут дверь распахнулась, и вошли два тюремщика, ведя Дункана Уорнера. Не дрогнув, он огляде..... Конец
– Черт побери! – закричал Дункан Уорнер, подпрыгнув на стуле, как будто его подбросила чья-то мощная рука. Он был жив. Более того, глаза стали блестеть сильнее. Одно только изменилось в нем – что было совсем неожиданно: с его головы и бороды полностью сошла чернота, как сходит с луга тень от облака; они стали белые, точно снег. Никаких других признаков умирания. Кожа гладкая и чистая, как у ребенка. Судебный исполнитель с упреком взглянул на членов комитета – Какая-то неисправность, джентльмены, – сказал он. Мы трое переглянулись. Петер Штульпнагель загадочно улыбнулся. – Включим еще раз, – сказал я. Снова включили ток, снова Дункан Уорнер подпрыгнул в кресле и закричал. Ей-ей, не знай мы, что на стуле Дункан Уорнер мы бы решили, что это не он. В одно мгновенье волосы у него на голове и на лице выпали. И пол вокруг стал, как в парикмахерской субботним вечером. Глаза его сияли, на щеках горел румянец, свидетельствующий об отличном самочувствии, хотя затылок был гол, как головка голландского сыра, и на подбородке тоже ни следа растительности. Он пошевелил плечом, сначала медленно и осторожно, потом все .....
|