Начало
Киплинг Редьярд Через огонь Редьярд Киплинг ЧЕРЕЗ ОГОНЬ Полицейский пробирался верхом по Гималайским лесам, под обомшелыми дубами, а за ним трусил его вестовой. -- Скверное дело, Бхир Сингх, -- сказал полицейский. -- Где они? -- Очень скверное дело,-- откликнулся Бхир Сингх.-- Теперь они, конечно, жарятся на огне, но огонь тот пожарче, чем пламя костра из веток хвойного дерева. -- Будем надеяться, что нет, -- сказал полицейский, -- ведь если позабыть о различиях между расами, это история Франчески да Римини, Бхир Сингх. Бхир Сингх ничего не знал о Франческе да Римини, поэтому он хранил молчание, пока они не добрались до вырубки угольщиков, где умирающее пламя шептало "уит... уит... уит", шурша и порхая над белым пеплом. Когда этот костер разгорелся, он, наверное, полыхал очень ярко. В Донга-Па, на противоположном склоне долины, люди видели, как огонь трепетал и пылал в ночи, и говорили между собой, что угольщики из Кодру, должно быть, перепились. Но то были только Сакат Сингх -- сипай сто второго пенджабского туземного пехотного полка, и Атхира -- женщина, и они горели... горели... горели... Середина
-- Никогда, -- сказала она. -- Ну, так Джасин-Дадзе тебя проклянет, и ты засохнешь, как дерево, которое ободрали весной, -- сказал брат Атхиры. Атхира заснула с мыслями обо всем этом. Наутро она захворала ревматизмом. -- Я уже начинаю сохнуть, как дерево, которое ободрали весной,-промолвила она. -- Это все проклятие Джасин-Дадзе. И она действительно начала сохнуть, ибо сердце ее высохло от страха, а те, кто верит в проклятия, от проклятий и умирают. Сакату Сингху тоже стало страшно, ибо он любил Атхиру больше жизни. Прошло два месяца, и вот брат Атхиры уже снова стоял за казармами и визжал: -- Ага! Ты сохнешь. Вернись! -- Скажи лучше, что мы вернемся оба, -- проговорил Сакат Сингх. -- Я вернусь, -- сказала Атхира. -- Да, но когда же? -- спросил брат Атхиры. -- Когда-нибудь рано поутру, -- ответил Сакат Сингх и пошел просить у полковника сахиб-бахадура недельный отпуск. -- Я сохну, как дерево, которое ободрали весной!--стонала Атхира. Конец
-- Хватит, -- проговорил Сакат Сингх, спихнув Маду под откос. -- Теперь мы будем спокойны. Но Маду вскарабкался наверх по травянистому склону и с гневом в глазах бродил вокруг своей избушки. -- Он забьет меня до смерти, -- говорила Атхира Сакату Сингху. -- Увези меня. -- В казармах будет переполох. Жена вырвет мне бороду, но ничего,-отвечал Сакат Сингх.--Я тебя увезу. В казармах был шумный переполох, Сакату Сингху рвали бороду, и жена Саката Сингха ушла жить к своей матери, забрав с собой детей. -- Это хорошо, -- сказала Атхира, и Сакат Сингх согласился: -- Да, это хорошо. Итак, Маду остался в избушке, из которой была видна вся долина вплоть до Донга-Па, и жил один, но ведь никто спокон веку не сочувствовал таким незадачливым мужьям, как он. Маду пошел к Джасин-Дадзе, колдуну, хранившему Голову Говорящей Обезьяны. -- Верни мне мою жену,--сказал Маду. -- Не смогу, -- отозвался Джасин-Дадзе, -- пока ты не заставишь Сатледж течь вверх, к Донга-Па. -- Говори дело, -- приказал Маду и взмахнул топором над белой головой Джасин-Дадзе.
|