Андрей Кивинов

ИНТЕРВЬЮ

– Я люблю тебя…

Нисколько в этом не сомневаюсь. Антон не умеет притворяться. По крайней мере, передо мной.

Я тоже. Перед ним.

Я чмокаю его в небритую щеку, хватаю сумочку и выбегаю за дверь. Он кричит с порога:

– Позвони, я буду дома.

– Хорошо, – отвечаю я с площадки, – позвоню.

Я не знаю, когда вернусь, интервью может затянуться, все-таки персона VIP. Они все занятые, эти персоны, и вечно опаздывающие. Особенно те, кто с политическим уклоном. Но ничего не поделать, я заинтересована в разговоре, приходится подстраиваться. Редакторскому заданию в зубы не смотрят. В конце концов, это моя работа.

Наверное, я зря нацепила эти ажурные колготки. Они ужасно мешают разговору. Юрий Сергеевич вынужден постоянно отвлекаться, а потому все время сбивается с мысли. Вот и сейчас. Ссылается на слабеющую память и сумасшедший денек. Да какая там слабеющая память, вам еще и сорока нет, Юрий Сергеевич. И денек не может быть сумасшедшим, он только начался. Я не тороплю. Вставляю в мундштук "Парламент", прикуриваю. Поправляю юбку.

Марина заперла дело в сейф, выключила настольную лампу и поехала домой.

Адвокат ждал Марину возле изолятора. Он был из дорогих, Марина имела с ним дело около года назад, когда он защищал братка, отобравшего машину у пролетария. Защитил настолько успешно, что пролетарий вспомнил, что сам дал покататься братку на "девятке". А тот, оказывается, заблудился – после начал хозяина разыскивать, чтобы извиниться и машину вернуть, да не успел. Прямо в машине ГАИ и повязала. Хотел убежать, но в пьяном виде разве можно убежать от трезвых? В кабинете у Марины браток с терпилой облобызались, а адвокат смахнул сентиментальную слезу, радуясь, что не позволил невинному стать жертвой следственной ошибки.

– Здравствуйте, Марина Александровна, – адвокат чуть поклонился, приветствуя следователя. – Чем порадуете?

– Здравствуйте, Владимир Львович. Давайте не на улице.

– Конечно, конечно, прошу, – адвокат дернул на себя тяжелую дверь изолятора.

– Дело, конечно, слабенькое, – сказал Владимир Львович, когда они с Мариной оказались в следственном кабинете.

Катя только сейчас вышла из полубредового состояния и обрела способность к осознанным действиям. Она присела на единственный стул.

– Что ты хочешь сделать, Лешка?

– А ты до сих пор не поняла? Чучельник я, первого разряда. Вынести батяню надо.

– Зачем? Разве нельзя сказать, что он первый? Ты посмотри – он же меня чуть не задушил. Если б не утюг… Почему надо его?.. Лешка?

– Вот тут написано, – Данилов кивнул на пакет. – Потому что я люблю. Долго объяснять, Катенька… Ты одна на жилплощади осталась, папаша лишний. Отличный повод. Для мокрухи. Вас двое на квартире было. Кто подтвердит, что он первый начал? Откуда известно, что он тебя чуть не задушил?.. Никто не подтвердит, кроме тебя, однако ты не в счет, ты – подозреваемая. Доходит?

– Но ты… Ты мне веришь? Что это не из-за квартиры?

– Я там не один работаю А мы сейчас на последнем месте. Особенно по тяжким.

– Кто мы? На каком месте? Я совсем, наверное, чокнусь.

– Потом расскажу, все расскажу. Сейчас время дорого. Значит, запоминай. Ты вернулась с раб.....