Начало
Андрей Кивинов Прямые улики Улики, полученные незаконным путем, не являются доказательствами. Из законодательств некоторых буржуазных стран. Дима снял очки и потер пальцами переносицу. Глаза утомились от длительного напряжения и слегка слезились. Он положил очки на подоконник и прикрыл веки, давая разгрузку зрительным нервам. – Я понимаю, Дмитрий, все это не укладывается в рамки нормальной человеческой логики. Но что поделать? Конечно, это звучит слегка противоречиво, но факт, что, кроме него, никто этого сделать не мог, вовсе не означает, что преступление совершил именно он. Для суда не означает. Нас-то с тобой ни в чем убеждать не надо. А суду требуются доказательства. Причем прямые. На одних косвенных, которыми мы располагаем, никто его за такое преступление не осудит. Ввиду тяжести этого преступления. – Ну, и какие тут могут быть прямые доказательства? – К сожалению, прямое доказательство в данном случае может быть только одно – чистосердечное признание. А потом будем надеяться, что он от него не откажется. Хотя, виноват, в качестве улики может служить и орудие убийства, если он назовет его местонахождение. Ты, кстати, хорошо.....
Середина
– Я их там запер. Этот не хочет давать показания без предварительной беседы с адвокатом. В принципе, можно было отказать, но пускай… У тебя-то получилось что-нибудь? – Не знаю. Возможно. По крайней мере, его последняя фраза звучала с обнадеживающим акцентом: «Я подумаю». – Это вряд ли. Сейчас защитник ему присоветует. Ничего у нас, Дим, не выгорит. У тебя что, голова болит? – Да, есть немного. Очки сильные. Слушай, я пойду домой. Дежурного предупрежу. Если увести-привести, он поможет. Тебе, собственно, делов-то – «сотку» выписать да допросить этого вонючего… – Да, да, иди, конечно. Я справлюсь. Дима надел курточку из болоньи, пожал следователю руку и вышел из кабинета. Утром следующего дня, едва Дима переступил порог отдела, его окликнул дежурный. – Позвони срочно вчерашнему следователю, он очень просил. – Мужика по «сотке» задержали? – Да, ночью увезли в ИВС. Дима открыл дверь, нашел телефон следователя и набрал номер. – Алло, привет, это Дима. – Ага, здорово! Ну, ты молодец! Что ты ему наговорил? – А что случилось?
Конец
– А что случилось? – Он признался! Представляешь, полностью признался! В присутствии адвоката. Дал весь расклад на протокол, мало того, попросил бумагу, чтобы накатать собственноручно чистосердечное признание. Сказал, куда скинул топор. В канализационный люк рядом с подъездом! Сегодня поедем и изымем. Ну, ты мастер! Такого ухаря колонул! Скажи честно, неужели ни разу не приложился? – Нет, я не умею. – Чем же ты его разговорил? – Да не знаю, так, за жизнь поговорили, за душу, за Бога. Он, наверное, осознал. – Ну, ладно, осознал так осознал. Давай, Дим. Найдем топор, мужик наш, даже если потом пойдет в отказ. – Помощь нужна? – Да, если можно, машинку раздобудь. От прокуратуры далековато добираться. – Сделаю. – Давай часикам к двум. – Хорошо. Дима положил трубку и подошел к окошку своего маленького кабинета. Получив порцию холодного осеннего ветра, дующего через треснувшее стекло, он поежился и вернулся за стол.
|