Барбара Картленд

Посланница любви

I

Карета медленно повернула во внутренний двор дворца Гринвич. Это была старомодная, громоздкая повозка, густо покрытая грязью и пылью и путешествовавшая, видимо уже долгое время. Лошади, тащившие ее, устали, и кучер, кажется, не был уверен в правильном направлении.

Группа кавалеров, прогуливавшихся по солнечной стороне двора, посторонилась, давая дорогу карете. В этот момент раздался резкий звук — заднее колесо сошло с оси, и карета с грохотом и треском осела на булыжник.

Это было так неожиданно, что джентльмены, одетые в разноцветные камзолы, в шляпах с плюмажами, остолбенели при виде такого зрелища. Затем один из них воскликнул:

— Боже мой! Ноев ковчег прибыл в Лондон и сел на мель!

Его жизнерадостный, бесцеремонный смех раздался в тот момент, когда в окне накренившейся кареты показалось лицо молодой девушки. Она посмотрела на говорящего, на его запрокинутую от смеха голову, трясущиеся плечи, на кавалеров, окружавших его, и резко сказала:

— Не найдется ли среди вас джентльмена, у которого хватило бы вежливости помочь мне?

Но кроме государственных деятелей, были еще и люди в свите лорда Эссекса, и военные, чьей привилегией было формирование личной королевской охраны.

Все это были члены семей, которые целыми поколениями преданно служили короне, подобно семье лорда Мертона, чей отец был в свите отца королевы, Генриха VIII.

Андора начинала узнавать их с первого взгляда. Старые или молодые — все они посвятили свои души и сердца ее королевскому величеству и были готовы сражаться или умереть за нее по первому требованию.

После приключения с лордом Бреем она уже не пыталась подозревать всех и каждого. Она понимала, что это было глупостью и что обыкновенный здравый смысл был ей нужнее, чем подозрительность и фанатичные поиски предательства в каждом слове и жесте ни в чем не повинных людей.

Она не могла не думать и о том, что информация может передаваться и одним из слуг, которые свободно ходят по всему дворцу.

Не выказывая особого интереса, она расспросила леди Говард о тех лицах, которые, как и она — хранительница драгоценностей королевы, — имеют своего часового у дверей апартаментов.

— Это хорошая мысль, — ответил сэр Хенгист.

Три джентльмена, разгоряченные таким приключением, поспешили уйти, взяв с собой священника. Наступила тишина. Сэр Хенгист подошел к Андоре, и, когда их взгляды встретились, она почувствовала, как ее сердце обретает своего властелина.

В ушах все еще звучали слова, которые он произнес, когда увидел ее здесь, в комнате пыток: «Андора, моя любимая, моя единственная!» Но она боялась, что слышала это в бреду нечеловеческой муки, и, опустив глаза, ждала, когда они прозвучат снова.

Сэр Хенгист сел рядом с ней.

— Как вы могли заставить меня так страдать? — спросил он.

— Вы страдали? — прошептала она.

— Если б вы только знали, что я пережил, когда узнал, что вы в опасности, и не представлял, где искать вас. Господи, благослови преподобного доктора Ди. Я никогда больше не буду смеяться над чудесами. Если бы не он, Андора, вы могли быть уже мертвой.

— Они хотели убить меня, — просто сказала Андора. — Я могла спастись, только выйдя замуж за лорда Мертона, а я скорей бы умерла, чем это сделала.