Сэр Теренс, отец Девайны, который находился на дипломатической службе, женившись, вышел в отставку.

Он знал огромное количество языков. И когда у его бывших коллег совсем уж опускались руки, они каждый раз взывали к нему о помощи.

Отец не рассказывал о своих делах. Он только время от времени исчезал в неизвестном направлении, и Девайна никогда толком не знала, чем же он там занимается.

Однако на этот раз она знала, что граф Гранвилл, государственный секретарь Министерства иностранных дел, четыре месяца назад посылал за ее отцом. И через неделю после этого тот вновь уехал. Девайна, которой исполнилось 18, должна была начать выезжать.

Но отца не было, и им с матерью ничего не оставалось, как уединиться в небольшом особняке.

В самом начале года сэр Теренс снял недорогой, но очень милый домик на Айлингтон-сквер.

Он так много задумал сделать для своей обожаемой дочери. — Прости меня, дорогая, — говорил он ей в ночь перед отъездом, — но долг прежде всего. Этим я всегда руководствовался.

— Конечно, папа, ты должен выполнить их просьбу, — ответила тогда Девайна, — но, пожалуйста, возвращайся быстрее. Без тебя в Лондоне все не так.

Сначала она увидела прекрасный парк, где было множество старых дубов, озеро и причудливый мостик XVIII века.

Величественный парадный вход, к которому вели изящные ступени, находился в центре фасада здания.

Монументальный каменный портик с ионическими колоннами был очень впечатляющим.

Внутри, в огромном зале, Девайне трудно было не застыть с открытым ртом перед окружавшим ее великолепием.

Она поднималась по винтовой лестнице, украшенной позолотой и хрусталем.

Ей некогда было разглядывать в деталях чудесные картины или флаги, стоявшие, подобно часовым, возле богато украшенного мраморного камина.

Она взглянула на высокий потолок, украшенный изображением множества богов и богинь.

Пока ей показывали спальню, она любовалась ею, почти что затаив дыхание, — настолько фантастичным казалось все вокруг.

Две служанки распаковывали чемоданы, и она, предупрежденная Люси, разделась, чтобы отдохнуть перед тем, как переодеться к обеду.

Служанки, быстро закончив работу, оставили ее.

— О… пожалуйста… не говорите… никому! — умоляюще произнесла Девайна, — и я очень удивлена, что… Люси рассказала… вам!

— У меня была уважительная причина, — ответил герцог.

— Я… я не могу представить… что бы это… могло быть.

Говоря это, она думала, что уж очень было непохоже на Люси выдать ее.

Она теперь боялась, что ее отец и мать узнают, что она была в Мальборо-Хаус и в Hope.

— Если вам любопытно, — сказал герцог, — то я скажу вам, почему ваша подруга Люси сказала мне правду.

— Мне… не только… любопытно, ноя и… очень сердита… на нее! — ответила Девайна.

— Я сказал ей, — медленно сказал герцог, — что я влюблен в леди Брант! И что я намереваюсь жениться па ней.

Девайна смотрела на него не в состоянии поверить в то, что только что услышала.

— Вы… ей сказали… что?

— Что я люблю вас, — спокойно повторил герцог, — и я думаю, дорогая, что и вы любите меня.

— Но вы думали, что я… вдова!

— Вы сказали мне об этом, — ответил герцог — Но я сомневался в этом почти с первой минуты, как вас увидел, а когда я поцеловал вас, то понял, что это не правда.