Олег Зайончковский

Любовь после «Дружбы»

Нижеследующая история относится к тем еще временам, когда у нас водились индейцы. Вымирали постепенно, но еще водились. Впрочем, может быть, их и на ту пору оставалось уже только двое на весь город – двое последних престарелых могикан. Их тогдашние индейские имена унесла река забвения; в мире же бледнолицых их звали Гарик и Геныч.

Разумеется, нелегко приходилось индейцу в СССР. Тогда считалось, что индейскому народу надо жить в Америке – жить и бороться там за свои права. А у нас все народы соединились в общность – такую общность бледнолицых, именуемую «советский народ». Эта общность днем училась и трудилась, а по ночам спала в койках. Что же оставалось делать нашим индейцам, пусть немногочисленным, если они-то хотели днем бездельничать, покуривая трубку, а ночью красться тропой войны? Ничего им не оставалось, кроме как притворяться обыкновенными гражданами, ходить в школу и стареть, забывая постепенно свои настоящие имена.

Но иногда индейский дух давал все-таки о себе знать…

– На фиг вы нам нужны… – протянула Ленка раздумчиво и снова зевнула. Но потом смягчилась: – Ладно, сейчас Надьку спрошу.

Сердце у Гарика прыгнуло. Угадали! С первой попытки они попали в нужное окно.

В палате с минуту о чем-то шушукались, после чего Ленка вернулась.

– Так и быть – залезайте. Покурить-то у вас есть?

Помогая друг другу, Гарик с Генычем забрались в окно. В палате таких размеров поместилось бы четыре пионерских койки, но это была палата вожатых, и кроватей в ней оказалось всего две. Одна была пустая, разворошенная, а в другой, натянув простыню по самый нос, лежала Надя.

Геныч, не слишком церемонясь, плюхнулся задом в Ленкину кровать и полез в карман за сигаретами, а Гарик с замиранием сердца подошел к Наде. Он наклонился, приблизился к ней, чтобы увидеть ее глаза. Надя смотрела на него молча, и глаза ее в темноте загадочно блестели.

– Можно к тебе? – спросил он шепотом.

Так же молча она подвинулась, давая ему место. Потемки ли придали Гарику смелости или то, что Надя так готовно подвин.....

– Гарик! – позвал он неприятно громким голосом. – Слышь? Пора нам делать ноги. Ленка уже задрыхла.

Простое и разумное слово – «пора»; но для Гарика оно прозвучало как выстрел в сердце. Он и после во всю свою жизнь не мог без содрогания представить себя на месте любовника, по необходимости «делающего ноги» с рассветом. Зачем тогда дается человеку счастье, если оно отнимается у него так бесцеремонно?

Чудесное было утро: солнечное, мажорное. Однако каким чужим и нелюбезным казалось оно Гарику… и до чего же ему хотелось спать. Друзья возвращались из лагеря той же лесной тропинкой, но теперь Гарик лишь рефлекторно переставлял ноги, .....