Жид Андре

Заметки

I

1933 год.

F. V. удивляет богач, высказывающийся за коммунизм. Он находит это смешным. Не может от этого опомниться.

Меня же гораздо больше удивляет тот богач, который объявляет себя христианином, т. е. последователем того, кто утверждал, что ни один богач не может быть его сторонником, и кто ответил богатому юноше, спросившему у него, как ему жить: «Продай все достояние твое, а деньги раздай неимущим». Юноша, как сказано в Евангелии, возвратился в глубокой печали, ибо обладал большим состоянием. Ведь и коммунизм и христианство проповедуют разбогачивание. Но в то время как коммунизм стремится отнять у богача его привилегии, христианство предлагает ему самому от них отрешиться. Если он этого еще не сделал, так чего же он ждет? А пока не сделал, как он смеет считать себя христианином?

Но церковь разрешила истолковывать столь ясные, не допускающие кривотолков слова Христа, составляющие основу его учения и красной нитью проходящие через все Евангелие, таким образом, чтобы ей самой можно было вступить в сделку с богачами, с тем, что Христос называет маммоной. Этим-то церковь себя и погубила. Впрочем, протестантство допусти.....

Большинство католиков, убежденных христиан (я знаю таких, и притом — замечательных), не видят всего этого; не могут видеть. Они живут восторженной мечтой о христианстве, каким оно должно быть, каким они хотели бы его видеть, и которого нет.

— А не поступаете ли вы так же по отношению к коммунизму? — спрашивают они меня.

— Между нами то большое различие, что вы в самих себе осуществляете свою религию, в то время как я один не могу осуществить коммунизм.

Христианство может, таким образом, достигать в иных душах совершенства.

Как же они могут считать его ответственным за те злоупотребления, которые совершаются под прикрытием христианства?

II

Монтерлан, конечно, прав, когда говорит (и прекрасно говорит), что молодость отвергает идею мира, не утоляющую ее жажды славы, ее потребности в энтузиазме. Коммунизм же предлагает войну войне, требующую от нас большей доблести и большего героизма, чем сама война. Последняя, действительно, требовала от нас только слепого подчинения.

Большинство католиков, убежденных христиан (я знаю таких, и притом — замечательных), не видят всего этого; не могут видеть. Они живут восторженной мечтой о христианстве, каким оно должно быть, каким они хотели бы его видеть, и которого нет.

— А не поступаете ли вы так же по отношению к коммунизму? — спрашивают они меня.

— Между нами то большое различие, что вы в самих себе осуществляете свою религию, в то время как я один не могу осуществить коммунизм.

Христ.....