Начало
Роджер Желязны Создания света – создания тьмы Чипу Дилэни – просто так. Со времени предков приходят, уходят ряды поколений, строителей зданий, но места им в них не находится. Кто же расскажет мне правду: что сделали с ними? А я Имхотепа и Хардедефа выслушивал часто И речи их были у всех на устах. Где они, где те речи? Обрушились стены, жилищ их не стало, как будто и не было вовсе. Оттуда никто не приходит обратно, чтоб просто нам всем рассказать где они, как они. И чтоб успокоить нам сердце и разум, покуда за ними не выйдем мы следом. Так радуйтесь, не предаваясь печали! Признайте, увы, не дано человеку забрать с собой то, чем владел он. Поймите, никто, никогда не вернется обратно. Харрис 500, 6:2-9. И – Ханое является, держа Волшебную палочку в одной руке, и стакан – в другой; а толпа Чудовищ следует за ним: головы их – звериные лики. С факелами в руках, крича разнузданно и буйно, они – входят... Мильтон Нам ковали одежду из стали, Наше тело – огненный горн, Наши лица – закрытые печи, Середина
Где-то лает собака. ГНЕВ ОГНЕННОЙ ЛЕДИ Мегра из Калгана пробирается, полуослепшая, сквозь растерянные толпы и уже не слышит новых воплей. Холодный ветер поднимается среди пестрых красок ярмарки. Посмотрев вверх, она видит то, что приковывает ее взгляд и заставляет споткнуться среди поваленных палаток и изодранных флажков. Это – Стальной Генерал верхом на Бронзе. Он опускается вниз, – медленнее, еще медленнее. Мегра читала о нем, слышала о нем, ведь он существует в апокалиптических писаниях всех наций и всех народов. Позади нее во вспышке зеленого пламени исчезает павильон. Зеленая ракета прорезает воздух, парит в нем и сгорает. Огромный зверь Бронз движется все медленнее, опускаясь туда, где только что она оставила Оакима и воина-священника Мадрака, сошедшихся в единоборстве. Мегра оглядывается, но среди толпы ее рост не позволяет ей увидеть уже ничего и она продолжает пробирать..... Конец
Создания света и тьмы танцуют на острие гильотины, и Исида боится поэта. Создания света и тьмы надевают и сбрасывают одежды человека, машин и богов; и Исиде нравится их танец. Создания света и тьмы рождаются тысячами, во мгновение умирают, могут проснуться вновь, а могут и не проснуться; и Исиде по вкусу это разнообразие... Грезящий ее снами и напуганный ими, ее фамильяр тесно прижимается к ней – маленькая вещь, которая тоже плачет в ночи. Колесница Времени грохочет, и грохот этот – шуршание легких песчинок в часах вечности – всего лишь одна из форм тишины. АНГЕЛ ДОМА ЖИЗНИ (Пешими идут они в полночь. Их трое, бредущих .....
|