Пол Андерсон

Нам, пожалуй, пора идти

Познакомились мы на деловой почве. Фирма Микельса, решив открыть свой филиал на окраине Ивенстона, обнаружила, что в моем владении находится самый многообещающий земельный участок. Они предложили мне большие деньги, но я заупрямился; они увеличили сумму — я не сдавался, и тогда меня посетил сам босс. Он оказался не совсем таким, каким я себе представлял его. Настроен он был, конечно, агрессивно, но держался настолько вежливо, что это не оскорбляло, а манеры его были так изысканы, что почти не бросался в глаза недостаток образования. Этот недостаток он весьма успешно изживал, посещая вечернюю школу, популярные лекции и поглощая огромное количество книг.

Не прерывая нашей деловой беседы, мы с ним отправились промочить горло. Он привел меня в бар, где мало что напоминало о Чикаго, — тихий, запущенный, без музыкального автомата, без телевизора; книжная полка, несколько шахматных досок; и к тому же там не было тех подонков и жуликов, которыми обычно кишат подобные заведения. Кроме нас там еще было с полдюжины посетителей: некто, смахивающий на профессора в отставке, какие-то люди, с настоящим знанием дела спорившие на политич.....

— Вы в этом уверены? — спокойно спросил он. — А разве бок о бок с развитием и совершенствованием современной науки о наказаниях соответственно не возрастает сама преступность? Кстати, вас как-то удивило, что я решаюсь бродить один по ночным улицам. Скажу вам больше: наказание очищает общество в целом. В будущем вам бы сказали, что публичное повешение снизило коэффициент преступности, который иначе был бы еще выше. И, что еще более важно, в восемнадцатом веке эти спектакли создали условия для рождения настоящего гуманизма. — Он сардонически поднял бровь. — Во всяком случае, так утверждают в будущем. Правы ли они или просто стараются оправдать элемент деградации в своей собственной цивилизации — это не имеет значения. Вам следует допустить только то, что они действительно отправляют своих опасных преступников в прошлое.

— Довольно неосторожно по отношению к прошлому, — заметил я.

— Нет, на самом деле это не так. Хотя бы потому, что все, что из-за них происходит, уже произошло… Проклятие! Английский язык не создан для таких парадоксов. Вы должны только понять главное: что они не тратят все эти усилия на рядовых негодяев. Чтобы заслужить высылку в прош.....

Судя по всему, этот вопрос не застиг его врасплох, он только устало сказал:

— А какое это имеет значение? Ведя я уже говорил вам, что одни и те же поступки в одну эпоху оцениваются как преступления, а в другую — как героические подвиги. Если бы моя попытка увенчалась успехом, грядущие столетия преклонялись бы перед моим именем. Но я потерпел неудачу.

— Должно быть, пострадало множество людей, сказал я. — И весь мир возненавидел бы вас.

— Да, так оно и было, — согласился он. И через минуту добавил: — Разумеется, я все это выдумал. Чтобы скоротать время.

— А я вам подыгрываю, — улыбнулся я.

Он почувствовал себя несколько свободнее и, откинувшись на спинку кресла, вытянул ноги на великолепном ковре.

— Так. А каким же образом на основе рассказанного мною вымысла вам удалось догадаться о степени мной предполагаемой вины?

— Ваше прошлое. Где и когда вас оставили?

И тоном, холоднее которого мне никогда не приходилось слышать, он произнес:

— Под Варшавой, в августе 1939 года.

— Не думаю, чтобы вам хотелось говорить о годах войны.

— Вы правы.