Начало
Дафна Дюморье На грани Отец, должно быть, спал около десяти минут. Не больше. Незадолго до этого, чтобы немного его развлечь, Шейла принесла из кабинета альбом со старыми фотографиями, и они довольно долго вдвоем рассматривали их и весело смеялись. Казалось, он чувствует себя гораздо лучше. Сиделка отпросилась на вечер и отправилась погулять, оставив своего пациента на попечение его дочери. А сама госпожа Моней села в машину и уехала в деревню к парикмахеру. Доктор заверил их, что кризис миновал. Больной нуждался лишь в отдыхе и покое. Шейла стояла у окна и смотрела в сад. Она останется дома и будет здесь жить столько, сколько понадобится отцу. В самом деле, ну разве может она покинуть его, если его состояние вызывает какие-либо сомнения. Только вот вопрос: если сейчас она откажется от предложения Театральной группы сыграть главную роль в серии шекспировских пьес, такой шанс может никогда больше не подвернуться. Розалинда… Порция… Виола – роль Виолы самая интересная. Тоскующее сердце скрыто под покровом притворства, обман, придающий всей интриге особую пикантность.
Середина
Он улыбнулся ей. Такой уверенный в себе и совсем не сумасшедший. Он тоже ей напоминал… о чем? О том, как она сидела в отцовской каюте на «Экскалибуре»? О том, как отец подбрасывал ее под потолок, а у нее дух захватывало от страха и восторга? Или на нее подействовал запах одеколона, которым пользовались и ее отец, и этот человек, одеколона, столь непохожего на современные вонючие лосьоны после бритья… – Я всем всегда кого-то напоминаю, – ответила она. – У меня нет своей индивидуальности. А вы мне напомнили Моше Даяна. Он дотронулся до черной повязки. – Это сделано намеренно: если бы мы с ним носили повязки телесного цвета, никто бы нас не заметил. А черный привлекает внимание. И на женщин действует точно так же, как черные чулки на мужчин. Он прошел через комнату и открыл дверь. – Боб, – позвал он. – Сэр, – послышалось из кухни. – План «Б» в действии? – Майкл уже у пристани, сэр. – Отлично! – он повернулся к Шейле. – Позвольте мне показать вам дом.
Конец
«Оливия: Куда, Цезарио? Виола: Иду за ним, Кого люблю, кто стал мне жизнью, светом…» Эдам Вейн, расположившийся в углу сцены, точно черный кот, выгнул спину, сдвинутые на лоб очки в роговой оправе чуть не падали. – Не останавливайся, дорогая, отлично, действительно отлично. В тот день, когда у них была назначена генеральная репетиция, Шейла вовремя вышла из дома и поймала такси. На углу Белгрей-сквер была пробка: машины гудели, люди толпились на тротуаре, всюду сновали конные полицейские. Шейла откинула перегородку, отделяющую ее от водителя. – Что происходит? – спросила она. – Я спешу, я не могу опаздывать. Он ухмыльнулся через, плечо. – Демонстрация, – ответил он, – возле Ирландского посольства. Разве вы не слышали новости в час дня? Опять взрывы на границе. Это еще больше обострит вражду м.....
|