Начало
Ги де Мопассан Хозяйка[1] Доктору Барадюк[2] Ги де Мопассан(1850 – 1893) – Я жил тогда, – начал Жорж Кервелен, – в меблированных комнатах на улице Святых Отцов. Когда родители решили отправить меня в Париж изучать право, началось долгое обсуждение всяких подробностей. Цифра моего годового содержания была определена в две тысячи пятьсот франков, но бедную матушку охватило одно опасение, которое она и поведала отцу: – Если он вдруг станет тратить все свои деньги на пустяки и будет плохо питаться, может пострадать его здоровье. Молодые люди на все ведь способны. Тогда решили подыскать для меня семейный пансион, скромный и удобный пансион, с тем чтобы плату вносили за меня ежемесячно сами родители. Я еще ни разу не выезжал из Кемпера. Я жаждал всего, чего жаждут в моем возрасте, и стремился пожить полностью в свое удовольствие. Соседи, к которым обратились за советом, порекомендовали одну нашу землячку, г-жу Кергаран, сдававшую комнаты со столом. Отец списался с этой почтенной особой, и однажды вечером я прибыл к ней со своим чемоданом. Середина
Раза два-три я повторял Эмме: – Главное, не шумите на лестнице. Она рассмеялась: – Вы, значит, очень боитесь, как бы вас не услышали? – Нет, просто мне не хочется разбудить своего соседа, он тяжело болен. Вот и улица Святых Отцов. Я приближался к своему жилищу с тем страхом, какой испытываешь, отправляясь к дантисту. Во всех окнах темно. Должно быть, спят. Я перевожу дух. С воровскими предосторожностями открываю дверь. Впускаю свою спутницу, потом запираю за ней и на цыпочках, затаив дыхание, поднимаюсь по лестнице, зажигаю одну за другой восковые спички, чтобы девушка как-нибудь не споткнулась. Проходя мимо спальни хозяйки, я чувствую, что сердце мое учащенно бьется. Наконец-то мы на третьем этаже, затем на четвертом, затем на пятом. Я вхожу к себе. Победа! Однако я не осмеливался говорить громко и снял ботинки, чтобы не делать никакого шума. Чай, приготовленный на спиртовке, выпит на уголке комода. Потом я становлюсь настойчивым… все более настойчивым… и мало-помалу, как в игре, начинаю снимать одну за другой все о..... Конец
И вот на ней оставалась уже только коротенькая белая юбочка, как вдруг дверь распахнулась и на пороге появилась г-жа Кергаран со свечой в руке и совершенно в таком же костюме, как моя гостья. Я отскочил от Эммы и замер в испуге, глядя на обеих женщин, которые в упор смотрели друг на друга. Что-то будет? Хозяйка произнесла высокомерным тоном, которого я за нею еще не знал: – Я не потерплю девок в своем доме, господин Кервелен. Я пролепетал: – Что вы, госпожа Кергаран. Мадемуазель – только моя знакомая. Она зашла выпить чашку чая. Толстуха продолжала: – Чтобы выпить чашку чая, люди не раздеваются до рубашки. Извольте сейчас же удалить эту особу. Ошеломленная Эмма принялась плакать, закрывая лицо юбкой. Я же совсем потерял голову, не зная, что делать, что сказать. Хозяйка добавила с неотразимой властностью:
|