Начало
Ги де Мопассан Сторож После обеда рассказывали приключения и случаи из охотничьей жизни. Наш общий старый друг, г-н Бонифас, великий истребитель зверья и великий знаток вин, человек крепкий и веселый, здравомыслящий, умный и склонный к философии, к иронической и примиренной философии, любитель едких шуток и враг всего печального, вдруг сказал: — Я знаю одну довольно своеобразную охотничью историю или, вернее, охотничью драму. Она нисколько не похожа на то, что обычно подразумевают под этим жанром, и я никогда ее не рассказывал, считая, что она никогда не может позабавить. Вы понимаете, она ничуть не привлекательна. Я хочу сказать, что в ней нет интересной интриги, которая захватывает, пленяет или щекочет нервы. Словом, вот в чем дело. Мне было тогда лет тридцать пять, и я страстно увлекался охотой. В те времена у меня было в окрестностях Жюмьежа среди лесов уединенное владение с прекрасной заячьей и кроличьей охотой. Я приезжал туда только раз в год на четыре — пять дней и всегда один, потому что недостаток помещения не позволял мне привозить с собою друзей. Середина
И тут-то я его и накрыл, моего Мариуса: он расставлял силки на вашей земле, сударь. Подумайте! Мой родной племянник, а ведь я служу у вас сторожем! Кровь бросилась мне в голову, и я так отлупил его, что едва не прикончил на месте. Да, нечего сказать, здорово я его отлупил! И обещал еще раз проучить на ваших глазах, для острастки. Вот какие дела! Я даже похудел от горя. Сами понимаете, каково приходится от таких передряг. Но что прикажете делать? У парня нет ни отца, ни матери, всей родни-то я один, вот я и оставил его у себя, — не выгонять же мне было сироту. Правда? Но только я ему сказал, что если он опять примется за такие проделки, то конец, конец, пусть не ждет от меня жалости. Вот. Правильно я поступил, сударь? Я ответил, протягивая ему руку: — Вы правильно поступили, Кавалье, вы честный человек! Он встал. — Спасибо, сударь. Теперь я схожу за ним. Нужно его наказать для острастки. Я знал, что старика б..... Конец
Но только я ему сказал, что если он опять примется за такие проделки, то конец, конец, пусть не ждет от меня жалости. Вот. Правильно я поступил, сударь? Я ответил, протягивая ему руку: — Вы правильно поступили, Кавалье, вы честный человек! Он встал. — Спасибо, сударь. Теперь я схожу за ним. Нужно его наказать для острастки. Я знал, что старика бесполезно отговаривать. Поэтому я предоставил ему действовать по своему усмотрению. Он пошел за мальчишкой и приволок его за ухо. Я сидел на соломенном стуле, напустив на себя суровость судьи. Мариус с прошлого года вырос и стал еще уродливее, еще противнее и хитрее. Его длинные руки были чудовищны. Дядюшка подтолкнул племянника ко мне и скомандовал по-военному: — Проси у хозяина прощения. Парень не произнес ни слова. Тогда отставной жандарм схватил его под мышки, приподнял и принялся сечь с таким остервенением, что я встал, чтобы остановить порку. Теперь мальчишка выл: — Простите!.. Простите!.. Простите!.. Больше не буду!
|