Ги де Мопассан

Продается

Какое наслаждение выйти на восходе солнца и шагать по росе вдоль полей, берегом спокойного моря!

Какое наслаждение! Его впитываешь глазами вместе со светом, ноздрями вместе с легким воздухом, всеми порами вместе с дуновением ветра.

Почему храним мы такое светлое, такое нежное, такое яркое воспоминание о некоторых минутах слияния с Землей, о сладостном и мимолетном ощущении, словно о ласке какого-нибудь пейзажа, возникшего за поворотом дороги, при входе в долину, на берегу реки, совсем такое же воспоминание, как о встрече с приветливой красоткой?

Мне особенно памятен один день. Я шел вдоль бретонского побережья океана, к мысу Финистер. Шел быстрым шагом, у самой воды, не думая ни о чем. Это было в окрестностях Кемперлэ, в самой тихой и самой прекрасной части Бретани.

Стояло весеннее утро, такое утро, которое молодит человека на двадцать лет, вновь рождает надежды и возвращает юношеские грезы.

Я шел по едва заметной тропинке между колосьями хлебов и волнами моря. Колосья совсем не колыхались, а волны колыхались слегка. Веяло сладким ароматом зрелых нив и ароматом морских водорослей. Я шел вперед, не думая ни.....

О древний долмен и древний менгир, как вы дороги мне!

И я позвонил так, как будто звонил у своей двери. Мне открыла женщина, старенькая, сухонькая служанка в черном платье и белом чепце, похожая на монашенку. Мне показалось, что и женщину эту я знал раньше.

Я спросил:

— Вы не бретонка?

Она ответила:

— Нет, сударь, я из Лотарингии. — И прибавила: — Вы хотите осмотреть дом?

— Ну да, конечно.

И я вошел.

Мне казалось, я узнаю все — комнаты, обстановку. Я готов был удивиться, что не вижу в передней своих тростей.

Я очутился в гостиной, нарядной комнате, увешанной циновками, с тремя широкими окнами на море. На камине стояли китайские вазы и большая фотография женщины. Я тотчас же направился к ней, уверенный, что узнаю ее. И я узнал ее, хотя убежден, что никогда с нею не встречался.

Это была она, она, та самая, кого я ждал, желал, призывал, чье лицо преследовало меня во сне. Это б.....

Прямо напротив, на самом краю мыса, я увидел два огромных камня — один стоял, другой лежал в траве — менгир и долмен[1]; странные, похожие на двух супругов, превращенных в камень силою злых чар, они, казалось, неотступно смотрели на маленький домик, видели, как он строился на этом берегу, который столетиями на их памяти был пустынным, и увидят потом, как маленький домик разрушится, раскрошится, рассеется по ветру, увидят, как исчезнет маленький домик, что продается сейчас.

О древний долмен и древний менгир, как вы дороги мне!

И я позвонил так, как будто звонил у своей двери. Мне открыла женщина, старенькая, сухонькая служанка в черном платье и белом чепце, похожая на монашенку. Мне показалось, что и женщину эту я знал раньше.

Я спросил:

— Вы не бретонка?

Она ответила:

— Нет, сударь, я из Лотарингии. — И прибавила: — Вы хотите осмотреть дом?

— Ну да, конечно.

И я вошел.

Мне казалось, я узнаю все — комнаты, обстановку. Я готов был удивиться, что не вижу в передней своих тростей.