Ги де Мопассан

Исповедь

Маргарита де Терель умирала. Ей было пятьдесят шесть лет, но на вид не менее семидесяти пяти. Она задыхалась, лицо ее, белое, как простыня, судорожно дергалось, все тело мучительно дрожало, а глаза дико блуждали, словно ей чудилось что-то страшное.

Ее сестра Сюзанна, старше ее на шесть лет, рыдала, стоя на коленях около кровати. На маленьком, покрытом салфеткой столике у ложа умирающей стояли две зажженные свечи, так как должен был прийти священник для соборования и причащения.

В спальне был зловещий беспорядок последнего безвозвратного прощания, как во всякой комнате, где лежит умирающий. На столах и полках — пузырьки из-под лекарств, во всех углах — полотенца, отброшенные второпях ногой или половой щеткой. Стулья и кресла, расставленные как попало, словно разбежались от испуга во все стороны. Смерть притаилась где-то здесь и выжидала.

История двух сестер была трогательная. Ее рассказывали по всей округе, и не раз она вызывала у слушателей слезы умиления.

Он приехал еще раз.., стал бывать в доме… Я смотрела на него во все глаза.., всей своей душой… Я была старше своих лет.., и много хитрее, чем казалась… Он начал бывать чаще… Я думала только о нем. Я шептала: «Анри… Анри де Сампьер!» Потом сказали, что он женится на тебе… О, сестрица, какое это было для меня горе.., какое горе, какое горе! Я не спала три ночи и все плакала… Он приходил каждый день, после завтрака.., помнишь? Не отвечай.., слушай… Ты делала для него пирожные, которые он очень любил.., из муки, масла и молока… О, я тоже умела их готовить!.. Я и сейчас могла бы сделать их, если было б.....

— Марго, родная моя, детка моя! Она всегда называла ее «деткой», так же как младшая называла старшую «сестрицей».

На лестнице послышались шаги. Дверь открылась. Появился мальчик-служка, а за ним — старый священник в рясе. Увидев их, умирающая быстро приподнялась, села и, с трудом открыв рот, прошептала несколько слов, царапая ногтями по простыне, словно хотела разорвать ее.

Аббат Симон подошел, взял ее за руку, поцеловал в лоб и ласково сказал:

— Господь простит вас, дитя мое. Будьте мужественны; час настал, говорите.

Маргариту охватила такая сильная дрожь, что вся ее кровать затряслась. Умирающая пробормотала:

— Сестрица, садись и слушай… Священник нагнулся к Сюзанне, припавшей к постели, поднял ее, усадил в кресло и, взяв за руки обеих сестер, произнес:

— Господи боже! Пошли им силы, будь милостив к ним.

И Маргарита заговорила. Слова, одно за другим, вырывались из ее горла, хриплые, отрывистые, как бы угасающие.

— Прости, прости, сестрица, прости меня!.. О, если бы ты знала, как я всю жизнь боялась этого часа!..

Сюзанна лепетала сквозь слезы: